Главная ⇒ 📌Сочинения на определенные темы ⇒ Сюжетно-композиционная структура поздних романов Достоевского

Сюжетно-композиционная структура поздних романов Достоевского

Сюжет “Преступления и наказания” – развитие философской темы, вынесенной в заглавие романа. Она вбирает в себя судьбы Раскольникова, Сони Мармеладовой, Свидригайлова (трагическое развитие темы наказания), Лужина (сатирическое развитие темы – преступление без наказания). Выделение сюжетных линий в романе происходит по-разному: повествовательный интерес романа с самого начала связан с преступлением и наказанием Раскольникова, исповедь Мармеладова вводит в роман его самого и его семейство, письмо Пульхерии Александровны завязывает

тугой узел судеб Дунечки, Свидригайлова, Лужина.

Многие сюжетные линии выделены в композиции.

В романе есть главы, в которых Раскольников исчезает, уступая место другим героям: Разумихину (конец 1-й и 2-я глава третьей части), Лужину (1-я глава пятой части), Катерине Ивановне (2-я глава пятой части), Свидригайлову (5-я, 6-я главы шестой части). Единовременному развитию сразу нескольких сюжетных линий способствуют драматизация повествования в большинстве глав романа, диалогическая, по определению М. М. Бахтина, природа “чужого слова”64, выделение в повествовании различных “точек зрения”.

Аналогично

происходит образование романической сюжетно-композиционной структуры “Идиота”, “Бесов”, “Подростка”, “Братьев Карамазовых”.

Наряду с развитием “главного сюжета”, связанного с судьбой “положительно прекрасного” человека, происходит выделение самостоятельных сюжетных линий Настасьи Филипповны, Рогожина, Лебедева, Ипполита Терентьева, двух семейств – Иволгиных и Епанчиных. Некоторые из них выделены в композиции: рассказ о Епанчиных и “случае” с Настасьей Филипповной в четвертой главе первой части, “Мое необходимое объяснение” Ипполита Терентьева в пятой, шестой, седьмой главах третьей части65, рассказ об Иволгияых и о “суматохе с генералом” в первой и второй главах четвертой части. Примечательно, что в этих главах отсутствует князь Мышкин как главное лицо романа.

В “Бесах” помимо хроники – свидетельства господина Г-ва, повествователя, есть романические главы, в которых действие как бы выпадает из поля зрения “хроникера”: роман начинается и кончается главами, посвященными Степану Трофимовичу Верховенскомуб6, цикл глав целиком посвящен Ставрогину; есть главы Петра Степановича Верховенского, Шатова. Многие из действующих лиц достаточно полно представлены в разделах глав (в каждой из глав от трех до десяти частей): тут находится место Варваре Петровне, Лембке, Юлии Михайловне, “великому писателю”, Кириллову, Лизе Тушиной, Марье Шаговой, многим из “наших” и другим.

В “Подростке” основной сюжет – сюжет “записок” Аркадия: его духовное взросление, превращение “подростка” в “юношу”. Наряду с “главным сюжетом” есть сюжетные линии Версилова, мамы Аркадия, Лизы, Макара Долгорукого, Катерины Ивановны Ахмаковой, Оли и ее матери, “князя Сережи”, Крафта, Васина, Стебелькова, Ламберта68. Созданию такого обилия сюжетных линий романа способствует экспрессивный ритм повествования, возникающий из-за особой дискретности глав: как и в “Бесах”, в составе глав возникают разделы – только в “Подростке” они подчеркнуто фрагментарны. В структуре глав наряду с “фабульными” эпизодами романа появляются многочисленные “внефабульные” анекдоты, рассказы, рассуждения, объяснения, трактаты…

Так возникает стилистическое единство “романа” и “записок”.

В отличие от “жесткой” фабулы, подчиняющей развитие действия изображению обстоятельств убийства Федора Павловича и возникновения судебной ошибки и придающей “Братьям Карамазовым” вид внешней завершенности, сюжет романа аморфен, он как бы раскрыт обещанному продолжению – “главному” второму роману дилогии: возникают совпадения в мыслях разных героев, образовываются новые сюжетные линии, объяснение которых откладывается на “будущее”, – идет непрерывный процесс “самозарождения” мотивов “главного”, но не написанного романа. В этом смысле в “Братьях Карамазовых” самая свободная сюжетно-композиционная структура: каждому, в том числе и неглавным героям, находится место в романе. Назову лишь тех, кто представлен в композиции романа.

Каждому из братьев и старцу Зосиме посвящена отдельная книга романа – шестая, седьмая, восьмая, одиннадцатая. В состав каждой из книг вводятся – главы, представляющие самых разных героев:

Грушеньку, Катерину Ивановну, Лизу и госпожу Хохлакову, Ракитина, Смердякова, слугу Григория, Лизавету Смердящую и т. д. Некоторым из них целиком посвящены главы, в которых отсутствуют главные действующие лица – Карамазовы и старец Зосима: в первой и второй главах девятой книги (“Начало карьеры чиновника Перхотина”, “Тревога”), в первой, второй, третьей главах десятой книги (“Коля Красоткин”, “Детвора”, “Школьник”); Алеша, чье “жизнеописание” дает автор, исчезает в ряде книг – они не о нем: книги “Митя” и “Предварительное следствие”, I – III главы книги “Мальчики”, VI – IX главы книги “Брат Иван Федорович”; Алеша лишь автор, но не действующее лицо в шестой книге “Русский инок”. И это лишь некоторые аспекты сложной и постоянно усложняющейся сюжетно-композиционной структуры романа “Братья Карамазовы”.

Оригинальна жанровая форма всех поздних романов Достоевского. Ни один из романов не повторял другой. Каждый роман создавался с “оглядкой” на разные жанровые традиции, решал свои художественные задачи, открывал своих романических “героев времени”. Активным фактором, определяющим своеобразие жанровой формы романов Достоевского, стал образ повествователя.

Лишь два из одиннадцати романов написаны Достоевским от автора: “Преступление и наказание” и “Идиот”.

Создание оригинального образа повествователя наряду с поисками романического “героя времени” стало одним из существенных признаков позднего романа Достоевского.

Синтетична жанровая форма каждого романа Достоевского. Она не только допускает, но и предполагает смешение любых художественных и нехудожественных жанров, всех литературных родов. Так, в жанровую структуру “Преступления и наказания” входят детальные “физиологические” описания Петербурга и искусно поставленные драматические сцены, исповедь Мармеладова и обширный цикл рассказов Свидригайлова, “протокол” допроса и философские споры, тексты евангелия и мещанских песен, письмо матери и записка Лужина и т. д. Психологическому “уголовному роману” придано глубокое социально-философское значение.

Неповторимое своеобразие жанровых форм поздних романов Достоевского возникает еще и как следствие стилистического единства разных жанрообразующих факторов произведения: “уголовного” и “философского” романа в “Преступлении и наказании”, “трагедии” Настасьи Филипповны и “романа” князя Мышкина в “Идиоте”, “хроники” происшествий, “трагедии” Ставрогина и “памфлета” о “бесах” в романе “Бесы”, “записок” Аркадия и “романа” Версилова в “Подростке”, “жизнеописания” Алеши и его братьев, “жития” старца Зосимы, “уголовного” романа об убийстве Федора Павловича, предварительном следствии и судебной ошибке, “философского” романа о духовных исканиях братьев Карамазовых.

Таковы наиболее существенные аспекты романной поэтики Достоевского. В целом для романов Достоевского свойственна ярко выраженная сюжетно-композиционная “полифония”, “энциклопедичность” жанровой структуры, неповторимое своеобразие жанровых форм. Идеологичность – качественное отличие “нового” романа Достоевского от “старого”.

Роман Достоевского был синтезом самых разнообразных художественных и нехудожественных жанров – “полем” их самого активного взаимодействия. Это со всей очевидностью проявилось в традиционных аспектах жанрового содержания, в многозначности жанровых форм, в энциклопедичности жанровой структуры его романов, особенно поздних. Эволюция романной поэтики Достоевского была развитием не только давних традиций этого жанра в мировой литературе, но и художественных открытий русского реалистического романа 20 – 60-х годов XIX в.