Своеобразие творчества Гумилева

Термин «акмеизм» и имя Н. Гумилева неразрывно связаны. Он оказался единственным, кто в полной мере воплотил идеологическую программу этого литературного направления. Появление акмеистов было своеобразным протестом против «обесценивания» слова. «Роза» перестала быть символом Богоматери, Вечной Женственности, стала абсолютно земным цветком. «Бытие», «вечность», «София» — эти слова уходили из поэтического лексикона.

Вот описание жирафа из стихотворения Гумилева:
Ему грациозная стройность и нега дана,

/> И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
Здесь жираф предстает не в символическом, а в своем истинном виде. И эмоции, которые вызывает образ животного, живые, а не книжные.

Акмеисты одержали победу. Это была победа Н. Гумилева. Создатель яркого и самобытного литературного течения — акмеизма, — он завоевал симпатии читателей не только силой художественного таланта, оригинальностью и совершенством поэтических откровений, но и фанатичной любовью к путешествиям и странствиям, которые стали неотъемлемой частью его

жизни и творчества.

Муза Дальних Странствий, воспетая им во многих стихах, стала проводником поэта в непроходимых джунглях Центральной Африки, в огнедышащих песках Сахары, в верховьях и устье многоводного Нила, в мрачных горах Абиссинии и экзотических лесах Мадагаскара… Древние города Европы, Ближний Восток, Средиземное море…

И вот вся жизнь! Круженье, пенье,
Моря, пустыни, города,
Мелькающее отраженье
Потерянного навсегда.

Настоящее произведение поэтического искусства, декламировал Гумилев в статье «Наследие символизма и акмеизм», должно быть совершенным, отточенным, как лезвие бритвы. Достижимо ли это? Можно ли превратить теоретические выкладки в реальность стихов?

Это достижимо, утверждал Гумилев, если поэт станет героем, выбирающим трудный и опасный путь. Оставалось только подтвердить это жизнью. И он это делал. От природы робкий, физически слабый, он приказал себе стать сильным и решительным, отправиться в длительные и рискованные путешествия, стать охотником на львов и носорогов, пойти добровольцем на фронт в империалистическую войну и получить за храбрость два солдатских Георгия и, наконец, оказавшись в следственной камере Петроградской губчека, заявлять следователю о своем «монархизме» вместо того, чтобы предпринять попытку оправдаться и спасти себе жизнь.

Мечтательный лирик, он вытравил из своего сердца влюбленность и задумчивость, избавился от грусти и растерянности и в горниле страстей выковал сильный, звенящий, как дамасская сабля, голос, уничтожающий человеческий страх и покорность, прокладывающий дорогу человеческой гордости и мужеству. Героями его стихотворений становятся открыватели новых земель и флибустьеры, скитальцы, средневековые рыцари, охотники на африканских зверей и бесстрашные капитаны… Герои реальные и мифические, жившие много веков тому назад и современники, решившие достичь Северного полюса, — все они становились помощниками поэта, мечтавшего сделать своих читателей героями «сильной, веселой и злой планеты».

Я учу их, как не бояться,
Не бояться и делать, что надо.

Следует отметить, что уже в раннем творчестве поэта наметились основные черты, которые, так или иначе изменяясь и совершенствуясь, прошли через все его сборники и составили в конечном итоге неповторимый облик его поэтики. Что же это за черты? Безусловно, романтический дух большинства его произведений, обусловивший выбор определенной системы художественных средств: образной структуры, композиции, сюжета, поэтической речи.

Презрение к миру денежных интересов, мещанскому благополучию, духовной бездеятельности, неприятие буржуазной морали побуждали поэта создавать героев по контрасту с современниками, героев, одухотворенных идеями дерзкими, но в основе своей — благородными, охваченными неистовой страстью к переменам, открытиям, борьбе, торжествующими победу над внешним миром, даже если эта победа досталась ценой их жизни.

Как конквистадор в панцире железном,
Я вышел в путь и весело иду,
То отдыхая в радостном саду,
То наклоняясь к пропастям и безднам.
Пусть смерть приходит, я зову любую!
Я с нею буду биться до конца,
И, может быть, рукою мертвеца
Я лилию добуду голубую.

Второй характерной особенностью поэзии Гумилева является отточенность, филигранность формы, изысканность рифм, гармония и благозвучность звуковых повторов, возвышенность и благородство поэтической интонации. «Начиная с «Пути конквистадоров» и кончая «Огненным столпом «, — отмечал литературовед Э. Ф. Тоилербах, — поэт неизменно шел одной и той же дорогой: к совершенству формы, к магии слова, к деспотическому овладению стихом». В стихотворении «Поэту» Гумилев выразил свое отношение к поэтической форме и требования к ремеслу стихотворца:

Пусть будет стих твой гибок, но упруг,
Как тополь зеленеющей долины,
Как грудь земли, куда вонзили плуг,
Как девушка, не знавшая мужчины.
Уверенную строгость береги:
Твой стих не должен ни порхать, ни биться.
Хотя у музы легкие шаги,
Она богиня, а не танцовщица.

Третьей характерной чертой творчества поэта является его пристрастие к экзотике, интерес к африканскому и азиатскому континентам, к мифологии и фольклору племен, населяющим их, к яркой и буйной растительности, необычным животным. Яркий, пестрый мир гумилевских стихотворений не вызывает сложных ассоциаций, зато всегда радует читателя своей самобытностью. Выстрелами на дуэли были убиты Пушкин и Лермонтов, пробитое пулей, перестало клокотать сердце Маяковского, безумная жестокость оборвала жизнь Н. Гумилева…

Сколько поэтов преждевременно потеряла Россия! Как воскресить их? Как оживить?

Живой водой воистину может стать наше прикосновение к их стихам, наша память о них. Только тогда расцветут «сады души» погибших поэтов и удивят нас своей красотой и благородством.

Сады моей души всегда узорны,
В них ветры так свежи и тиховейны,
В них золотой песок и мрамор черный,
Глубокие, прозрачные бассейны.
Растенья в них, как сны, необычайны.
Пускай сирокко бесится в пустыне,
Сады моей души всегда узорны.


Своеобразие творчества Гумилева