Своеобразие кульминационной сцены в книге Ф. Искандера “Сандро из Чегема”

Для иллюстрации заданной темы мы возьмем одну главу из этого огромного романа – “Пир Бальтасара”. Тот самый пир, где причудливо смешаны государственные властители и простые крестьяне, где есть отголоски Гаргантюа Франсуа Рабле, но подверженные беспощадной сатире искандерского пера.
Когда Фазиль Искандер писал эту книгу, он понимал, что творит эпос, и не скрывал этого. Это были шестидесятые годы, когда свобода слова была под запретом. Автору приходилось маскировать истинные мысли причудливыми сюжетами, смешивать жанры героического

и пародийного. Место, где совершаются основные события, – застольная пирушка.

Там присутствуют все, от “того, кто присматривал за всеми присматривающими” , до обычного человека, за кем все присматривают. Это настоящая пирушка со смачными анекдотами, трагикомическими ситуациями, рассказами, осмеивающими весь мир.
Но в рассматриваемой главе это уже не народное гулянье, на котором равноправны князья и крестьяне. Народ туда допущен лишь в качестве “представителей”. Их удел развлекать вождя, а завтра руководитель ансамбля окажется в тюрьме.

В этом застолье от веселья до казни – один

шаг. “В таких случаях, – пишет Искандер, – каждый отшатывается с запасом, а отшатнувшихся с запасом можно было потом для политической акции обвинить в шараханье”.
И вот наконец кульминационная сцена – нелепая, странная, страшная. Лакоба стреляет в куриные яйца, лежащие на голове повара. Сидящие за столом соединены не дружбой, а ненавистью, смешанной со страхом. Они не болеют за Лакобу, а желают ему неудачи.

Это пир хищникое, прячущих волчий оскал за лицемерными улыбками. Даже Сталин там не кровавый политик, а старый вожак, боящийся молодых зверей и презирающий их.
Искандер написал роман-гротеск, где “сон разума рождает чудовищ”. Там даже животное, мул старого Хабуга, способен рассуждать здраво: “Я только не пойму, почему все эти люди, прежде чем их схватят, никуда не бегут? Да что они, стреножены, что ли?” Да, люди в то время были лишены разума и стреножены диктаторской властью.

И Лакоба, который, кстати, тоже обречен, стрелял не в собственного повара, а в собственный народ. На утеху вампиру по имени Сталин.