Своеобразие композиции произведения пушкина медный всадник

“Медный всадник” открывается Вступлением, которое является своеобразной увертюрой поэмы. Но эта торжественная увертюра и в смысловом, и в стилистическом отношении звучит контрапунктом к основному тексту, к печальной “петербургской повести”. Такой контрапункт, лишенный завершающего, синтезирующего, гармонизирующего аккорда, определяет всю структуру “Медного всадника” и проявляется на самых разных ее уровнях.

Вступление состоит из пяти отрывков, каждый из которых представляет относительно законченное целое.

“На

берегу пустынных волн // стоял Он дум великих полн // и в даль глядел. Пред ним широко // река неслася”. В этих начальных строчках обозначены два центральных героя поэмы: “Он” и широко несущаяся река.

То, что имя Петра не названо, знаменательно.

В черновиках встречались и “Петр” и “царь”, но Пушкин предпочел более емкое и всеобъемлющее? “Он”. Пушкин исторически конкретен и точен, но за каждой исторически конкретной деталью просвечивает иной, более широкий символический смысл. “Он” ? это больше, чем Петр, и больше, чем царь; “Он” ? это человек, взятый в его родовой сущности.

(Именно

таким видел Петра Пушкин: “То академик, то герой, // то мореплаватель, то плотник, // он всеобъемлющей душой // на троне вечный был работник”. ) Этим Петр сродни эпическим героям, фольклорным королям, которые избраны в герои, по словам Гегеля, “не из аристократизма и предпочтенья знатных лиц, а в поисках полной свободы в желаниях и действиях, реализующейся в представлении о царственности” . И город? это не только Петербург, а образ цивилизации, форма жизни, где воля человека торжествует над стихией, над природной дикостью. Таким предстает Петербург и в “Арапе Петра Великого”. “Обложенные плотины, каналы без набережной, деревянные мосты являли победу человеческой воли над супротивлением стихий”.

Символичен и пейзаж. Лес (традиционный символ дикой природы), широко несущаяся река, бедный челн одинокого чухонца – все это атрибуты картины “естественного состояния”, каким мыслил его себе XV