Судьба и Высшая Реальность в рассказе Пушкина “Метель”

В этой повести, как ни в какой другой, мы наблюдаем воспитание героя жизнью. Здесь почти каждый, пройдя через жизненные испытания, начинает реально понимать окружающий мир, других людей и самих себя, постепенно освобождаясь от вычитанных романтических представлений. Бурмин из “ужасного повесы” превращается со временем в человека, способного к истинному чувству. “А чувство это побуждает его осознавать жестокость преступной проказы, лишившей и жертву его ветрености его самого надежды на счастье”.

“Марья Гавриловна, пройдя

через полосу “романтических” мечтаний и увлечений, расплатившись за них годами трезвого сознания, что впереди ждет ее безрадостное одиночество, и – более того – обнаружив довольно силы душевной сохранить эту страшную тайну, находит своего суженного”. Молодые герои действуют как романтические влюбленные из молодых в то время французских романов, их поступки вычитаны, рассуждения наивны. Пушкин иронизирует над своими героями чуть ли не в каждой строчке. Улыбку вызывает несоответствие романтических порывов (тайно венчаться) и прозаического расчета (“… броситься потом к ногам родителей, которые конечно будут тронуты наконец героическим постоянством и несчастьем любовников и скажут им непременно: “Дети!

Придите в наши объятия”.. Пророческие ночные кошмары, с одной стороны, и “тульская печатка с приличной надписью” с другой. После слов об угрозе и печальном предзнаменовании почти сразу (через предложение) идут прозаические строки о теплом капоте, шкатулке и двух узлах, которые не забыла прихватить молодая “преступница”.

Следуя надуманным чужим мыслям из французских романов, герои сталкиваются с невыдуманными законами реальной жизни. Подражая книжным героям, и Владимир Николаевич и Марья Гавриловна идут и против законов чести (в советском, условном значении) – ведь брак – то был неравным, и против законов совести – венчаться без родительского Благословения. Кажется, сама Судьба вершит свой суд над молодыми преступниками.

Ветер, метель расставляют все по своим местам, не дают Владимиру попасть в церковь и подгоняют к церкви “повесу” Бурмина.

Причем, как ни в одной другой из пяти повестей, Судьба, Высшая Реальность в образе метели имеет активное действующее начало, независящее от воли героев, оно стоит над ними и вершит их судьбами. Не случайно и повесть называется “Метель”. Это главное действующее лицо в повести. Владимир Николаевич, уговоривший Марью Гавриловну преступить нравственные и моральные нормы, погибает на войне.

Бурмин и Маша более счастливы. После долгих лет, проведенных в раскаянии, судьба улыбается героям, словно прощает их преступление. Интересно, что в повести слово “преступный” встречается не один раз: “Молодая преступница”, “преступная проказа” и т. д. Да, герои преступают определенные нравственные границы: идут против воли родителей, обманом хотят достичь счастья, проявляют преступную ветреность по отношению к другому (Бурмин – к невесте).

Безответственность здесь равна бессовестности (рассеянность, граничащая с наваждением, не может оправдать Бурмина).

Кто-то за свой нравственный выбор платится жизнью, над кем-то судьба смилостивилась. И Маша, и Бурмин, пройдя реальные жизненные испытания, понимая драматичность своего поступка, страдает от своего падения, но не теряет надежды на спасение. Они совершают свой следующий нравственный выбор, не допуская и мысли о повторном браке.

Преступив однажды нравственный закон, они не впадают в отчаяние, как Владимир, находят в себе силы мужественно принять свою дою, то есть в дальнейшем живут по совести.