“Странные вещи”

К характеристике гоголевского стиля

1

В гоголевское время довольно популярным в литературном и повседневно-бытовом обиходе сделалось выражение “странная вещь”, восходящее к стихотворению Федора Глинки (опубликовано в альманахе “Северные цветы” за 1831 год).

Странная вещь! Непонятная вещь!
Отчего человек так мятежен?
Отчего он грустит,
И душою болит,
Отчего так уныл, безнадежен?
Странная вещь!
Непонятная вещь!

Выражением этим обозначали какое-либо необычное явление, не поддающееся объяснению, не

доступное пониманию, – стихотворение Глинки так и называлось: “Непонятная вещь”.

Подобных “явлений”, как известно, немало в гоголевском художественном мире; но, помимо этого, в нем встречаются странные Вещи Сами по себе, то есть вещи как вполне конкретные, осязаемые предметы. И ведут себя эти предметы в высшей степени своенравно. И необычность явления начинается в таком случае с необычности поведения предметов.

Вот сцена из “Записок сумасшедшего”, где, как все помнят, петербургский чиновник, титулярный советник Аксентий Поприщин помешался на том, что он испанский король. В комнату

больницы для умалишенных, куда поместили Поприщина, входит служитель – тот принимает его за “великого инквизитора”.

“…Я, услышавши еще издали шаги его, спрятался под стул, – отмечает Поприщин в своих “записках”. – Он, увидевши, что нет меня, начал звать. Сначала закричал: Поприщин! – я ни слова. Потом: Аксентий Иванов! титулярный советник! дворянин! – Я все молчу. – Фердинанд VIII, король испанский! – Я хотел было высунуть голову, но после подумал: нет, брат, не надуешь!

Знаем мы тебя: опять будешь лить холодную воду мне на голову. Однако же он увидел меня и выгнал палкою из-под стула. Чрезвычайно больно бьется проклятая палка ” (курсив в цитатах, кроме специально оговоренных случаев, мой. – Ю. М. ).

Конечно, Поприщин, при всем его искаженном, как сегодня говорят, неадекватном восприятии происходящего, сознает, что не кто другой, как служитель (“великий инквизитор”) обрекает его на мучительные процедуры и подвергает побоям. Однако выделенная курсивом фраза сформулирована таким образом, будто это сама палка с непонятной жестокостью обрушивается на бедного Поприщина. Иначе говоря, сам неодушевленный предмет ведет себя как живое существо.

Заметим, кстати, что к приведенному эпизоду из “Записок сумасшедшего” (“Чрезвычайно больно бьется проклятая палка”) можно добавить еще два похожих – из других гоголевских произведений.

Первый эпизод – из “Вечеров на хуторе близ Диканьки”, из предисловия к первой части. Фома Григорьевич, один из рассказчиков в этой книге, поведал другому рассказчику, “гороховому паничу”, имевшему обыкновение говорить очень вычурно и хитро, такую притчу: “…Один школьник, учившийся у какого-то дьяка грамоте, приехал к отцу и стал таким латыньщиком, что позабыл даже наш язык православный. Все слова сворачивает на Ус.

Лопата у него лопатус; баба – бабус. Вот, случилось раз, пошли они вместе с отцом в поле. Латыньщик увидел грабли и спрашивает отца: “Как это, батьку, по-вашему называется?” Да и наступил, разинувши рот, ногою на зубцы.

Тот не успел собраться с ответом, как ручка, размахнувшись, поднялась и – хвать его по лбу. “Проклятые грабли! – закричал школьник, ухватясь рукою за лоб и подскочивши на аршин, – Как же они, черт бы спихнул с мосту отца их, больно бьются” . Так вот как! Припомнил и имя, голубчик!”

Другой эпизод – из незаконченной исторической повести “Гетьман”, повествующей о борьбе украинских казаков с поляками. Казачий полковник Остраница, чтобы спасти от казни шляхтича, рассказывает разгневанной толпе такую “присказку”. “Один школяр учился у одного дьяка. Тому школяру не далось слово Божье.

Верно, он был придурковат, а может быть, и лень тому мешала. Дьяк его поколотил дубинкою раз, а после и в другой, а там и в третий. “Крепко бьется проклятая дубина”, – сказал школяр, принес секиру и изрубил ее в куски. “Постой же ты!” – сказал дьяк, да и вырубил дубину толщиною в оглоблю и так погладил ему бока, что и теперь еще болят. Кто ж тут виноват: дубина разве? “Нет, нет, – кричала толпа, – тут виноват, виноват король!..””

Наверное, и школяр, и гороховый панич еще лучше, чем Поприщин, понимают, что дело не в граблях, или дубине, или палке. Но ведут все они себя так, будто сами эти орудия их и наказали. И вымещают зло бранью или даже действием именно на этих злополучных предметах.

Так ребенок дает тумака скамейке, о которую он споткнулся…

Тут нам следует обратиться к самим фразам, с помощью которых гоголевские персонажи выражают свои чувства. Эти фразы в общем однотипны: Бьется Палка, Бьются Грабли, Бьется Дубина. Использованные здесь глаголы называют возвратными; они образованы с помощью возвратной частицы – ся, Указывающей на то, что действие, производимое неким лицом, животным или предметом (их еще называют субъектом), возвращается к самому источнику действия (к субъекту).

Однако возвратные глаголы могут иметь разные значения. Например, когда мы говорим: человек Купается, То подразумеваем то, что действие, производимое субъектом, распространяется на него самого, возвращается к нему (человек купает самого себя). Такие обороты называют собственновозвратными.

Но вот другие фразы: соседи Поссорились, Друзья Обнялись И так далее. Действие совершается здесь двумя или несколькими субъектами, которые одновременно являются и объектами этого действия (поссорились друг с другом, обняли друг друга). Такие обороты называют взаимновозвратными.

Если же вдуматься в значение таких глаголов, как Сердиться, радоваться, останавливаться И так далее, то приходишь к выводу, что они обозначают действие, совершающееся в самом человеке (субъекте), характеризуя изменение его настроения или физического состояния. Такое значение называют общевозвратным.

Бывают еще безобъектовозвратные обороты, когда действие направлено не на какой-то определенный объект и тем более не на самого себя, то есть на того, кто производит это действие (на субъект), но является его более или менее постоянным свойством. Таковы выражения: собака Кусается, Крапива Жжется И так далее