Стихотворение Н. А. Некрасова “Элегия”

Восприятие, истолкование, оценка

Когда берешь в руки незнакомое литературное произведение, первым делом обращаешь внимание на название. Что такое “Элегия”? Почему Николай Алексеевич Некрасов назвал свое творение именно так?

В “Словаре литературоведческих терминов” можно прочитать следующее: “Элегия – жанровая форма лирики. Темы элегии многообразны: Патриотизм, идеалы гражданской и воинской доблести, радость и горе любви. В новой европейской литературе элегия теряет четкость формы, но приобретает определенность

содержания, становясь выражением преимущественно философских размышлений, грустных раздумий, скорби”.

Именно последнее нашло яркое отражение и в “Элегии” (1874) Некрасова. Тема скорбных размышлений о страданиях народа, тема повсеместного угнетения крепостных – важнейшее направление в творчестве Некрасова.

Теперь давайте проанализируем содержание “Элегии”, и тогда не останется вопросов об обоснованности выбранного названия.

Пускай нам говорит изменчивая мода,
Что тема старая – “страдания народа”
И что поэзия забыть ее должна, –
Не верьте, юноши! не стареет

она.

Стихотворение написано спустя тринадцать лет после реформ 1861 года. Народ “освобожден”, у него “есть земля”, он “счастлив”. О каких “страданиях народа” может идти речь?! Это уже пережитки прошлого.

Но такое утверждение в корне неверно. И Некрасов это понимает, он “напоминает, что бедствует народ”, он осознает значимость проблемы. Наше внимание привлекает устаревшая форма ударения в слове “стареет”, которая была характерна для русской литературы XIX века (вспомните хотя бы высказывание Чацкого: “Что старее, то хуже”).

При прочтении волей-неволей обращаешь внимание и на само слово, и на все предложение, которое выражает одну из основных мыслей всего стихотворения.

Читая строки:

Увы! пока народы
Влачатся в нищете, покорствуя бичам,
Как тощие стада по скошенным лугам, –
невольно вспоминаешь “Деревню” А. С. Пушкина:
Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,
Здесь рабство тощее влачится по браздам.

Этим сходством Некрасов как бы соглашается с тезисом, “что тема старая – “страдания народа””, но в то же время он показывает, что по прошествии пятидесяти пяти лет никаких существенных изменений в обществе не произошло, и подчеркивает, что тема не потеряла своей актуальности.

Примечательно сравнение народа со стадами. Что такое стадо? Как объяснить это понятие применительно к людям? Это большая масса людей, которая не способна думать, она повинуется только “пастухам”.

На роль “пастуха” могла бы претендовать дворянская интеллигенция, но она, подобно народу, не особо задумывается об этом и о жизни в целом, живет по правилам, установленным не ею, и не может (или не хочет) вследствие своей слабости принимать какие-то кардинальные решения. Отсюда сравнение с толпой.

Но вернемся опять к народу. Без пастуха стадо – это “амебоподобная” масса людей, неспособных на принятие самостоятельных решений, повинующихся воздействию каких-то внешних, не зависящих от нее факторов, но готовая с ними “уживаться”. Это же определение применимо к крепостным, права которых повсеместно ущемляют, превращая их в рабов. Но крепостные полагают, что так и надо, они и не думают о свободе, считая, что ничего менять не надо – так есть, значит, так и должно быть.

Зачем думать, когда за тебя все уже решил “добрый” барин.

Размышляя на эту тему, вспоминаешь стихотворение Пушкина “Свободы сеятель пустынный…”:

Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.

Народу можно посвятить свою лиру, свои мысли, стремления, жизнь… но он останется глух, подобно стаду…

“Элегия” обращена к неким юношам, но кто эти юноши? Вспомним “Железную дорогу” Некрасова, маленького Ваню, который узнал горькую правду о строительстве первой в России Николаевской железной дороги. Тогда, в 1864 году, лирический герой Некрасова пытался донести правду до мальчика, у которого еще вся жизнь впереди, в надежде, что он, представитель нового поколения, облегчит участь крепостных, избавит народ от страданий. Спустя десять лет, в 1874 году, лирический герой Некрасова снова пытается сделать то же самое. “А причем тут Ваня? – спросите вы. – Стихотворение обращено к “юношам”, сам же об этом писал”.

Вопрос вполне уместен. В сущности, “юноши” представляют собой того же Ваню, только повзрослевшего на десять лет, и его ровесников. Но почему те же мысли обращены к “одному и тому же человеку”?

Ведь прошло столько времени, народ “свободен”, зачем повторяться, это ведь уже не в моде? Можно, не можно, но именно это Некрасов и пытается дать понять подрастающему поколению:

“Довольно ликовать в наивном увлеченье, –
Шепнула Муза мне: – Пора идти вперед:
Народ освобожден, но счастлив ли народ?..”

Лирический герой Некрасова упорно ищет ответ на вопрос:

Свобода, наконец, внесла ли перемену
В народные судьбы? в напевы сельских дев?
Иль так же горестен нестройный их напев?..

Он бродит по нивам, поглощенный думами о народном счастье. Он, подобно Гоголю в “Мертвых душах”, задается вопросом: “А куда мчится Русь теперь?” Но не дает Она ответа. То же самое можно отнести к “предмету воспевания” Некрасова:

И песнь моя громка!.. Ей вторят долы, нивы,
И эхо дальних гор ей шлет свои отзывы,
И лес откликнулся… Природа внемлет мне…

Здесь Некрасов неслучайно использует метафору и олицетворение. Поэт как бы оживляет природу: долы, нивы понимают песнь лирического героя; “эхо дальних гор” даже отзывается на нее, по-видимому, пытаясь вступить в “обсуждение” песни; лес вообще откликнулся… природа внемлет лирическому герою… Все замечательно: если природа “откликнулась”, то люди и подавно должны понять героя, но следующие строчки неожиданны для лирического героя, автора, читателя:

Но тот, о ком пою в вечерней тишине,
Кому посвящены мечтания поэта, –
Увы! не внемлет он – и не дает ответа…

На этом ярком контрасте Некрасов показывает, насколько трудно помочь народу, когда тот, кому “посвящены мечтания поэта”, остается пассивен и инертен по отношению к “народным заступникам”. Увы, так уж исторически сложилось на Руси…

В конце своей жизни Пушкин написал стихотворение “Я памятник себе воздвиг нерукотворный…”. В этом произведении он подвел итоги своей творческой деятельности, он оценил себя, как поэта, осознал свою миссию:

И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал.

“Элегию” Некрасов тоже написал в конце своей жизни и тоже подвел итоги своему творчеству, тоже оценил себя, как поэта:

Я лиру посвятил народу своему.
Быть может, я умру неведомый ему,
Но я ему служил – и сердцем я спокоен…

Особенно хочется сказать и о композиции стихотворения. Начало “Элегии” очень полемично. Это ответ Некрасова на высказывание литературного критика О. Ф. Миллера, который считал, что “непосредственное описание страданий народа и вообще бедняков” уже поэтом “исчерпано” и что он “стал как-то повторяться, когда принимается за эту тему”.

Остальная же часть стихотворения завязана вокруг этого ответа и частично дополняет первоначальные суждения, адресованные О. Ф. Миллеру.

Итак, подведем итоги. “Элегия” – своеобразное зеркало творчества Некрасова. Здесь есть все: и тема бедственного положения народа, и тема служения народу, и взгляд поэта на современную действительность… недаром в строках своего письма А. Н. Еракову поэт пишет: “Посылаю тебе стихи. Так как это самые мои задушевные и любимые из написанных мною в последнее время, то посвящаю их тебе, самому дорогому моему другу…”

“Элегия” – замечательнейший пример гражданской лирики Некрасова. Основной идеей данного стихотворения является доказательство того, что народ страдал и все еще страдает, несмотря на реформы. Также очень важно для Некрасова донести свои мысли о необходимости каких-то перемен в положении народа до молодежи, на которую вся надежда у поэта.

Поэт сделал, что мог, теперь черед “Вани с ровесниками”…

Кирилл КРАЙНЕВ,
10-й класс, школа № 919, Москва
(учитель – И. О. Учамбрина)