Стилистическая функция славянизмов в творчестве Пушкина

Вторая большая стилистическая функция славянизмов в творчестве поэта – это создание исторического и местного колорита. Во-первых, это воссоздание стиля античной поэзии (что более характерно для ранних стихотворений Пушкина (“Лицинию”, “Моему Аристарху, “Гроб Анакреона”, “Послание Лиде”, “Торжество Вакха”, “К Овидию”), но и в поздних сочинениях поэта славянизмы выполняют эту стилистическую функцию: “На перевод Илиады”, “Мальчику”, “Гнедичу”, “Из Афенея”, “Из Анакреона”, “На выздоровление

Лукулла”). Например:

Мудрый после третьей чаши Все венки с главы слагает И творит цж возлиянья Благодатному Морфею. (“Из Афенея”) Юношу, горько рыдая, ревнивая дева бранила. К ней на плечо преклонен, юноша вдруг задремал, Дева тотчас умолкла, сон его легкий лелея, И улыбалась ему, тихие слезы лил. (“Из Анакреона”)

Во-вторых, славянизмы используются Пушкиным для более достоверной передачи библейских образов. Он широко употребляет библейские образы, синтаксические конструкции, слова и словосочетания библейской мифологии.

В крови горит огонь желанья, Душа тобой уязвлена, Лобзай

меня: твои лобзанья Мне слаще мирра и вина. Склонись ко мне главою нежной, И да почию безмятежный, Пока дохнет веселый день И двигнется ночная тень.

Можно сравнить со строками из Библии: Да лобжет мя от лобзаний уст твоих: яко блага сосца твоя паче вина, и вона мирра твоего паче всех аромат. Повествовательный, приподнятый тон многих стихотворений Пушкина создается за счет синтаксических конструкций, свойственных Библии: сложное целое состоит из ряда предложений, каждое из которых присоединяется к предыдущему с помощью присоединительно-усилительного союза И.

И внял я неба содроганье, И горний ангелов полет, И гад морских подводный ход, И дольней лозы прозябанье, И он к устам моим приник И вырвал грешный мой язык, И празднословный, и лукавый, И жало мудрыя змеи В уста замершие мои Вложил десницею кровавой…

В – третьих, славянизмы используются Пушкиным для создания восточного слога (“Подражание Корану”, “Анчар”). В-четвертых – для создания исторического колорита. (“Полтава”, “Борис Годунов”, “Песнь о вещем Олеге”). Например, в монологе Бориса Годунова:

Ты, отче патриарх, вы все, бояре, Обнажена душа моя пред вами: Вы видели, что я приемлю власть Великую со страхом и смиреньем.., О праведник! О мой отец державный! Воззри с небес на слезы верных слуг!

Нередко ироническое и комическое употребление славянизмов и в художественной прозе Пушкина. Например, в “Станционном смотрителе”: “Тут он принялся переписывать мою подорожную, а я занялся рассмотрением картинок, украшавших его смиренную, но опрятную обитель. Они изображали историю блудного сына…

Далее, промотавшийся юноша, в рубище и в треугольной шляпе, пасет свиней и разделяет с ними трапезу… блудный сын стоит на коленах; в перспективе повар убивает упитанного тельца, и старший брат вопрошает слуг о причине таковой радости”. Не чужд комического и сатирического употребления “славянизмов” и поэтический язык Пушкина, особенно язык шутливых и сатирических стихотворений и поэм (“Гавриилиала”) и эпиграмм. В качестве примера можно привести эпиграмму “На Фотия”:

Полу-фанатик, полу-плут; Ему орудием духовным Проклятье, меч, и крест, и кнут. Пошли нам, господи, греховным, Поменьше пастырей таких, Полу-благих, полу-святых.

Славянизмы на протяжении всей творческой деятельности Пушкина являются неотъемлемой частью лирики поэта. Если в раннем творчестве для создания поэтического образа славянизмы привлекались чаще других слов, то в зрелых произведениях, как и в современной поэзии, художественный образ мог создаваться за счет особых поэтических слов, русских и старославянских по происхождению, и за счет нейтральной, общеупотребительной, разговорной лексики. В обоих случаях мы имеем дело с пушкинскими стихами, не имеющими себе равных в русской поэзии. Большой удельный вес имеют славянизмы в стихотворениях “Погасло дневное светило…”, “Черная шаль”, “Гречанка”, “К морю”, “Ненастный день потух…”, “Под небом голубым…”, “Талисман”.

В лирических произведениях “Ночь”, “Все кончено”, “Сожженное письмо”, “К А. П. Керн”, “Признание”, “На холмах Грузии…”, “Что в имени тебе моем?…”, “Я вас любил…” поэтический образ создается за счет общеупотребительной русской лексики, что не только не лишает произведения силы эмоционального воздействия на читателя, но заставляет читателя забывать о том, что перед ним художественное произведение, а не действительное, искреннее лирическое излияние человека.

Подобных поэтических сочинений русская литература до Пушкина не знала. Таким образом, выбор церковнославянского или русского выражения основывается у Пушкина на принципиально иных принципах, чем у его предшественников. Как для “архаистов” (сторонников “старого слога”), так и для “новаторов” (сторонников “нового слога”) важна ровность стиля в пределах текста; соответственно, отказ от галлицизмов или от славянизмов определяется стремлением к стилистической последовательности.

Пушкин отвергает требование единства стиля и, напротив, идет по пути сочетания стилистически разнородных элементов.

Для Ломоносова выбор формы (церковнославянской или русской) определяется семантической структурой жанра, т. е. в конечном счете славянизмы соотносятся с высоким содержанием, а русизмы – с низким, эта зависимость осуществляется опосредствованно (через жанры). Пушкин начинает как карамзинист, в его творчестве явно прослеживается карамзинистский “галло-русский” субстрат, и это обстоятельство определяет характер сближения “славянской” и “русской” языковой стихии в его творчестве. Однако позднее Пушкин выступает как противник отождествления литературного и разговорного языка – его позиция в этом отношении близка позиции “архаистов”.


1 Star2 Stars3 Stars4 Stars5 Stars (1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...

Стилистическая функция славянизмов в творчестве Пушкина