Сравнительный анализ “Стансов” А. Пушкина и “Столетье с лишним – не вчера…” Б. Пастернака

КЛАССИКА

ВЛАСТЬ И ПОЭТ

(Сравнительный анализ “Стансов” А. Пушкина и “Столетье с лишним – не вчера…” Б. Пастернака)

Поэт всегда вольно или невольно соприкасается с государственной властью. Из этого, как показала история, не получается ничего хорошего для поэта и ничего полезного для власти.

Однако надежда на просвещенного правителя никогда не покидала людей искусства. Поэтому А. С. Пушкин обращается к Николаю I, только что взошедшему на престол, со своеобразной интерпретацией “Фелицы”, адресованной в свое

время Г. Державиным Екатерине II. Поэт дает советы царю, напоминает, немножко поучает, немного льстит, немного просит…

Уже не веря в просвещенную монархию, поэт надеется хотя бы на “незлобную”. Нужно обладать определенной смелостью и огромным талантом, чтобы поучать монарха, но все же Пушкин идет на некоторый моральный компромисс с собой, проводя параллель между “мятежами и казнями” “начала славных дней Петра” и кровавым завершением восстания декабристов, где большинство пострадавших были близкими поэту людьми. Жестоко? Но, во-первых, Пушкин был истинным сыном своей эпохи (монархической,

ибо вспомним пушкинское же “рабство, падшее по манию царя”).

Во-вторых, поэт, ставя столь высокую планку Николаю I, желает смягчить участь своих друзей, внушив монарху, что можно “правдой привлечь сердца” и “нравы укротить наукой”, Пушкин именно “утешается параллелью”, как скажет век спустя Борис Пастернак. Однако нельзя обвинять поэта в желании видеть на троне мудрого душой царя: образованный совестливый самодержец – идеал русского народа.

Через “столетье с лишним” Пастернак, подхватив пушкинское желание, вновь возвращается к теме “мятежей и казней”, но развивает ее уже в совершенно ином русле. Высокой торжественности пушкинского слога противопоставляются ирония и горечь Пастернака. XX век полностью рассеял все иллюзии “параллелей”; даже “надежду славы и добра”, естественную XIX веку, поэт называет “соблазном”.

Пушкин набрасывает лишь возможную перспективу, желаемое, а Пастернак показывает воплощение этого “желаемого” в реальности:

И тот же тотчас же тупик

При встрече с умственною ленью…

Но и в стихотворении XX века нет безысходности и пессимизма: душевный и умственный труд оставляют человека человеком во время любых катаклизмов: “Хотеть… труда со всеми сообща”, “И те же выписки из книг, тех же эр сопоставленье”.

Стоит обратить внимание на дату пастернаковского стихотворения – 1931 год. Страна уже в полной мере познала “мятежи и казни”. И у поэта идет борьба разума с сердцем: холодный рассудок понимает, что сделан шаг в сторону пропасти, а сердце наивно верит в лучшее. Надежда у Пастернака питает его же скептицизм:

Итак, вперед, не трепеща

И утешаясь параллелью.

Пока ты жив, и не моща,

И о тебе не пожалели.

Поэт – человек, и слабый человек, – и он оправдывается перед обществом. Вернее, общество вынуждает его оправдываться за то, что он не такой, как все:

Пока ты жив, и не моща,

И о тебе не пожалели.

Да, чаша страдания не будет пронесена мимо поэта, ему предстоит испить ее до дна. Он снова останется один на один с жестоким железным веком.

Я один, все тонет в фарисействе.

Жизнь прожить – не поле перейти.

(Б. Пастернак. “Гамлет”)

“Эр сопоставленье” показывает, что величие эпохи не зависит от пролитой крови и количества человеческих жертв. Человек, его душа – индикатор эпохи. А значит, время, в которое жили и Пушкин и Пастернак (гении души и труда), можно назвать великим:

Времена не выбирают –

В них живут и умирают.