Сравнение произведений Белля – “Бильярд” и “Глазами клоуна”

Кардинальные проблемы, затронутые в обоих романах, близки между собой и как бы продолжают одна другую: эта проблема поколений, раскрывающаяся через отношения “отцов и детей” и через критику современного “общества потребления”. В обоих романах время функционально и показано через сложное переплетение прошлого и настоящего (особенно в лучшем романе Белля “Бильярд”), и хотя временные акценты расставлены в романах по-разному, т. к. в “Бильярде” настоящее время дается как бы через призму истории, через поток воспоминаний

героев о недавнем прошлом, а в “Глазами клоуна”, наоборот, недавняя история видится на фоне доминирующего изображения современности, но результаты применения обоих приемов адекватны: сопоставление прошлого с настоящим – это тот путь, который вскрывает причины и истоки поведения, поступков героев, их отношения к действительности, их психологии и морального состояния.

В обоих романах показано противостояние творческой интеллигенции представителям крупной буржуазии, породивших “обыкновенный фашизм”, процветающих ныне в обществе “экономического чуда”, всем этим Шнирам, Неттлингерам,

Вакано, Цупфнерам, Фрейдебелям, перекрасившимся, чтобы снова стать у кормила власти в ФРГ. И если в “Бильярде”, “романе семьи” по жанру, семейные связи еще сохраняются между разными поколениями одной семьи – Фемелями – старшими и младшими, то в “Глазами клоуна” таких связей уже вовсе нет, а противостояние становится единственной формой связей вообще, о чем свидетельствует последний эпизод романа, демонстрирующий этот разрыв и активное неприятие клоуном Шниром “общества потребления”.

Конечно “Бильярд” – более многоплановое произведение в силу и жанра, и способа изображения, и композиции, и структуры, и привлечения разных временных пластов в нем через поток воспоминаний различных героев. “Глазами клоуна” во многих отношениях скромнее, во-первых, потому, что это моно-роман, с одним основным героем – Гансом Шниром, в результате чего с этой центральной фигурой связаны и воспоминания о прошлом, и образы остальных персонажей, сгруппированные вокруг него и показанные через призму восприятия главного героя, его отношения к ним.

Но, тем не менее, в обоих романах есть много общего, что определяется стилевыми особенностями авторского почерка самого Белля. Не говоря уже об обилии метафор, сравнений, символов, иносказаний разного рода и, прежде всего, библейских, об отсутствии внешних эффектов и цветистых фраз, о лаконичности и сжатости языка, в обоих романах присутствует широко и обильно мир “вещей”, простых и прозаичных, но необходимых в жизни человека – куска хлеба, чашки кофе, сигареты, жилья, одежды, еды, свидетельствующих о приверженности писателя ко всему жизненному, будничному, простому, “как мычание”, в противоположность всякого рода “красивостям”, украшающим многие романы современной литературы в качестве их “духовного” содержания. В умении изображать “вещи” Белль, как никто другой из современных немецких писателей, за исключением, пожалуй, З. Ленца, близок к раннему Т. Манну, с его “Будденброками”, также любовно изображающему быт бюргеровской семьи Будденброков в конце ХIХ века, ее быт, семейные традиции, образ жизни и т. д.

Хотя цели у писателей разных поколений, по-видимому, разные (у Т. Манна – подчеркнуть традиционную устойчивость быта бюргерства, вопреки изменяющемуся времени, у Белля – подчеркнуть необходимость для человеческого существования непритязательного мира окружающих человека вещей) – оба писателя пользуются одним и тем же способом изображения.

Так литературные традиции немецкой классической литературы I-ой половины века находят свое продолжение в литературе Западной Германии, претерпевая идейные трансформации, но развивая линию классического реализма на новом этапе.