Согласны ли вы со словами В. В. Маяковского, что жизнь без звезд – “беззвездная мука”?

Согласны ли вы со словами В. В. Маяковского, что жизнь без звезд – “беззвездная мука”?

Без цели, без мечты трудно представить жизнь гармонично развитого творческого человека. У любого мало-мальски разумного индивида должно быть свое сокровенное мечтание, которое, если хотите, является одной из составляющих смысла существования. В грезах личность восполняет недостатки реальной жизни, в мечтах мы приближаемся к совершенству.

Но, как известно, люди очень непохожи друг на друга, следовательно, идеалы, ценности, мечтания одного

могут находиться в совершенной противоположности с грезами другого.
Вот, например, герой произведения Венедикта Ерофеева “Записки психопата”, тезка автора, мечтает стать сумасшедшим: “Психическая неуравновешенность – моя мечта! – и, смею сказать откровенно, в мечтах я уже сумасшедший! О, вы не знаете, что такое бессонница мечты… и мечты, воспаленные от бессонницы”.
Что есть сумасшествие? Безумие. “Кто из вас хочет быть мудрым в мире сем, тот будь безумным, ибо мудрость мира сего есть безумие перед Богом”, – сказал однажды царь Соломон. Так что получается, что Веничка мечтает стать умным, а вовсе не безумным.
После прочтения повести складывается впечатление, что Ерофеев не лишен разума, более того – он гениален. Да, есть в гении что-то от сумасшедшего, а примером этому служит история.
Веничка осуществил свою мечту. У него были помощники: алкоголь, “безобразное одиночество” и мысли.
Мысли Ерофеева несвязны, абстрактны. Он даже не в состоянии управлять ими: “Уже с нескрываемым интересом слежу за направлением своих мыслей”, “кому-то возражаю, озлобляюсь, угрожаю пятьдесят первой статьей”.
Веничка совсем не тяготился своим безобразным одиночеством, а находил спасение в фантазиях своего больного воображения. В его мечтаниях Вавилонской башне вполне возможно стать одушевленным предметом, вполне реальной выглядит в его грезах беседа с Н. В. Гоголем (чьи “Записки сумасшедшего”, очевидно, подтолкнули В. Ерофеева к мысли о создании чего-нибудь аналогичного).
Ерофеевские грезы и фантазии полны самыми экспрессивными и эпатирующими образами: “Господь Бог цитирует Федора Тютчева!” Я полагаю, что с божественных уст вполне могла слететь фраза, заключающая в себе квинтэссенцию тютчевского творчества: “Все – во мне, и я – во всем”. Хотя это достоверно известно лишь одному Богу.
Сумасшествие Ерофеева постепенно прогрессирует, и в конце повести он предстает перед читателем совершенно безумным, выселенным из рабочего общежития, продавшим все вещи, кроме фиолетовых занавесок. Это акцентирование внимания на цвете не случайно. Фиолетовый – любимый цвет душевнобольных, как свидетельствует психиатрия.
Но я повторюсь и еще раз напомню о том, что людские мечтания очень разнообразны. Мечта Венички – это исключительный случай. Не претендующие на право зваться гениями мечтают об ином, и страшат их хаос и безумие.

Сергей Довлатов в автобиографической повести “Заповедник” заметил: “Кошмар и безнадежность – еще не самое плохое. Самое ужасное – хаос…”
Жена главного героя довлатовской повести подобна любимой героине А. С. Пушкина (Татьяне Лариной): она и молчалива, и спокойна, и задумчива, и зовут ее тоже Татьяной. На этом сходство исчерпывается. Самое главное отличие между ними заключается в содержании мечтаний: Ларина, воспитанная на французских романах, мечтает о настоящей любви, а Татьяна, представленная в “Заповеднике”, мечтает уехать в Америку из Советского Союза (ее мечта была приземленной).

Довлатов отговаривает жену от претворения в жизнь непонятной ему фантазии. Но его усилия оказываются тщетными, и Татьяна все же уезжает.
Тема мечты довольно широко представлена в современной русской прозе. Представлена так, что любой читатель может обнаружить, что он не одинок в своих фантазиях. Этот факт стимулирует общество к мечтаниям и раздумьям.

Кажется мне, что русская литература современного периода все же способна спасти читающих людей России от “беззвездной муки”.