СОЧИНЕНИЕ-РАССУЖДЕНИЕ О РОЛИ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ В РЕВОЛЮЦИИ

СУДЬБА РОССИИ

(СОЧИНЕНИЕ-РАССУЖДЕНИЕ О РОЛИ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ В РЕВОЛЮЦИИ)

Во время первой русской революции М. Горький сказал: “Русская интеллигенция – лучшая в мире”. Так ли было на самом деле? Стоит ли сходу соглашаться с великим русским писателем?

Не слишком ли оптимистично гово­рил он, особенно учитывая время?

За полвека до Горького другой классик русской лите­ратуры Герцен констатировал весьма красноречивый факт: мещанство, от которого отдельные личности спасаются в благородстве высшей культуры, захватило в Европе

обще­ственность. Относительно России писатель заявил тогда: “В нашей жизни в самом деле есть что-то безумное, но нет ничего пошлого, ничего мещанского”.

Известно, что источником всякого мещанства является идиллическое благополучие. Сущности идиллии противопо­ложна трагедия, которая – источник благородства. Жизнь же русской интеллигенции, как следует из классической русской литературы, является сплошной трагедией, пол­ным неблагополучием.

Потому что ни у кого в мире не было более безвыходного положения, чем у русской интелли­генции – между гнетом самодержавного строя сверху и гнетом

непонимающей темной народной стихии снизу.

Всмотритесь в образы русской классики, и вы непре­менно увидите молодого человека, бедно одетого, с тонки­ми чертами лица, убийцу старухи-процентщицы, подража­теля Наполеона, недоучившегося студента Родиона Рас­кольникова. Или студента медицины, который ловко пре­парирует скальпелем живых лягушек и мертвых фило­софов, с разбойничьей удалью проповедует вульгарного материалиста Бюхнера – Базарова. Можно вспомнить стыдливого, как девушка, послушника, краснощекого ре­алиста, раннего человеколюбца Алешу Карамазова и его брата Ивана – раннего человеконенавистника с глубокой совестью.

А в темной глубине, среди громов и молний Се­натской площади, едва различимые силуэты с человече­скими чертами – первые пророки русской свободы. И не­случайно они под Медным Всадником, попирающим серую гранитную глыбу.

Они не мещане, не чернь. Они те, для кого политика – пьянящая страсть, “огнь поядающий”, на котором воля раскаляется добела и закаляется как сталь.

В “Рыцаре на час” Н. Некрасов как бы предвидит, что лишь тогда, когда до конца свершится “великое дело люб­ви” и закончится освободительное движение, начатое ими, только тогда Россия поймет и осознает, что эти люди сде­лали и чего они стоили.

Они – русская интеллигенция, созданная Петром I вме­сте с новой Россией. Вот почему они под Медным Всад­ником. Ведь именно Петр был первым русским интелли­гентом.

“Страшно свободен духом русский человек”, – гово­рит Ф. Достоевский, указывая при этом на Петра I. В этой страшной свободе духа, в особенности порывать с бытом, историей, сжигая свои корабли во имя неизвестного буду­щего, и заключается одно из самых глубоких отличий рус­ского духа от всякого прочего. Русского трудно сдвинуть с места. Но когда это удается, то он доходит до крайнос­ти во всем – в добре и зле, истине и лжи, мудрости и безумии.

Намек на эту глубинную крайность в характере русского мужика есть у Л. Толстого. В романе “Война и мир” показательными сценами являются ропот крестьян в селе Богучарово вскоре после смерти старого князя Болконско­го, а также разговор Денисова с Тихоном Щербатым.

А. Пушкин сравнивал Петра с Робеспьером, а в пет­ровских преобразованиях видел “революцию сверху”, “бе­лый террор”. И если вдуматься, то нельзя не согласиться, что Петр не только первый русский интеллигент, но и первый русский нигилист. Разве не так называются ко­щунства “протодиакона всешутейшего синода” над вели­чайшими народными святынями?

И ведь такой нигилизм более смелый и опасный, чем нигилизм Писарева в поно­шении Пушкина.

Так вот и развивалась, начиная с петровского времени, русская интеллигенция, пока не породила великого Хама. Д. Мережковский во время революции 1905 г. написал ши­роко известную статью “Грядущий Хам”, в которой по сути предсказал, по каким путям будет развиваться Рос­сия в ближайшем будущем. В той же статье дается совет нам, нынешнему поколению россиян: “Ни религия без об­щественности, ни общественность без религии, а только религиозная общественность спасет Россию.

И прежде всего должно пробудиться религиозно-общественное сознание там, где есть уже сознательная обще­ственность и бессознательная религиозность, – в русской интеллигенции, которая не только по имени, но и по существу своему должна сделаться интеллигенцией, то есть воплощением интеллекта, разума, сознания России”.