Сочинение: Почему опытный городничий поверил в “значительность” Хлестакова? (По комедии Н. В. Гоголя “Ревизор”)

Кульминационным моментом комедии Николая Василь­евича Гоголя “Ревизор” становится эпизод, в котором почт­мейстер Шпекин читает всем чиновникам задержанное им письмо Хлестакова. Именно тогда у городничего и других чи­новников раскрываются глаза и они узнают, что приняли за грозного ревизора “елистратишку простого”, как называет своего хозяина слуга Осип. Ошеломленный городничий пора­жается своей ошибке: “Сосульку, тряпку принял за важного человека!” И сокрушается: “Ну что было в этом вертопрахе по­хожего на ревизора?

Ничего

не было! Вот просто на полмизин­ца не было похожего – и вдруг все: ревизор! ревизор!”

Почему же многоопытный городской хозяин, которому, как он сам вспоминает, доводилось обманывать куда более зна­чительных лиц, так опростоволосился?

Одна из причин заключается в том, что существующая в России система чинопочитания поселяет в душах людей страх перед вышестоящими. Существуя много лет в этой системе, яв­ляясь ее винтиком, городничий прекрасно усвоил ее принципы, главный из которых: всячески угождать вышестоящим и помы­кать теми, кто ниже тебя на служебной лестнице. Страх перед начальством

высокого ранга настолько укоренен, что не нужда­ется в действительных причинах. Как говорит Бобчинский, по­слушав болтовню Хлестакова: “В жисть не был в присутствии столь важной персоны, чуть не умер со страху”.

Ему вторит Добчинский. Когда Анна Андреевна спрашивает его: “Да вам то чего бояться? ведь вы не служите”, – тот сознается: “Да так, знаете, когда вельможа говорит, чувствуешь страх”. И этот страх становится сильнее житейской опытности городничего.

При первой встрече с Хлестаковым он еще испытывает не­которые сомнения. Уж очень не вяжется фигура молодого пе­тербургского чиновника с витающим в его сознании образом сурового ревизора: “…ведь какой невзрачный, низенький, ка­жется, ногтем бы придавил его”. И поначалу молодость Хлес­такова вызывает у городничего надежду: “Молодого скорее пронюхаешь. Беда, если старый черт, а молодой весь наверху”.

Затем, после неумеренной похвальбы Хлестакова, чутье не позволяет городничему до конца поверить всем этим россказ­ням: “Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.) Да как же и не быть правде? Подгу­лявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на язы­ке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не го­ворится никакая речь”. Но страх не дает ему сделать верный вывод из своих наблюдений.

Тут в полной мере оправдывает­ся русская пословица: “У страха глаза велики”.

К этому нужно добавить, что городничему прекрасно изве­стно: высокие чины достаются не тем, кто добился их деловы­ми качествами и служебным рвением, а тем, кто имеет высо­кую протекцию. Поэтому нет ничего невероятного в том, что человек в возрасте Хлестакова может занимать высокую госу­дарственную должность.

Главная же причина того, что городничий поверил в значи­тельность Хлестакова, – это его собственная нечистая совесть. Ведь истинный, а не мнимый ревизор обнаружил бы в городе столько злоупотреблений и прямых преступлений власти, что возникающий в сознании городничего призрак Сибири как наказания за его грехи, кажется ему вполне заслуженным. “В эти две недели высечена унтер-офицерская жена! Арестантам не выдавали провизии! На улицах кабак, нечистота!” – сокру­шается он, когда узнает, что Хлестаков уже так долго находит­ся в городе.

А еще, из жалобы слесарши Февроньи Пошлепкиной, мы узнаем, что городничий, нарушив закон, ее мужу “приказал забрить лоб в солдаты”, получив взятку от тех, кто должен был идти в рекруты по очередности.

Итак, система общественных отношений, основанная на страхе и чинопочитании, а также злоупотребление служебным

положением, отягощающее совесть городничего, становятся причинами рокового заблуждения, сделавшего его посмеши­щем всего города.