Сочинение: Образ “вещего” поэта и тема творчества в лирике А. С. Пушкина
В середине девятнадцатого столетия возникла литературная борьба между сторонниками гражданственного направления в поэзии, к числу которых принадлежали Николай Алексеевич Некрасов, Николай Александрович Добролюбов и другие литераторы, примыкающие к редакции журнала “Современник”, и приверженцами так называемого “чистого искусства”, видными представителями которого были Афанасий Афанасьевич Фет, Аполлон Николаевич Майков, Яков Петрович Полонский. Предметом полемики этих двух лагерей было понимание назначения поэта и
Вторые отрицали такой подход к литературе и считали главной эстетическую роль искусства, то есть красоту и совершенство художественной формы.
Любопытно отметить, что идеологи как одного, так и другого лагеря в доказательство правоты своих взглядов брали себе в союзники Александра Сергеевича Пушкина. Каким же было пушкинское понимание назначения поэта и поэзии?
Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к тем произведениям великого русского поэта, в которых наиболее
В стихотворении “Пророк” формулировка назначения поэта и поэзии содержится в заключительных строках, обращенных к лирическому герою:
И Бога глас ко мне воззвал:
“Восстань, пророк, и виждь и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей”.
Итак, задача истинного поэта, его божественное предназначение – в том, чтобы “вещим” словом зажигать человеческие сердца, вести народ на борьбу за свободу, за гражданские и социальные права. Что ж, похоже, что Некрасов и его единомышленники по праву считали Пушкина своим союзником.
Близкая по духу идея содержится и в пушкинском “Памятнике”, где поэт утверждает:
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу И милость к падшим призывал.
Еще один увесистый довод в пользу сторонников гражданственного направления в поэзии. Значит, можно согласиться с аргументами “народных заступников”? Почему же они не убедили Фета и других творцов “чистой лирики”?
Те ведь тоже были отнюдь не глупыми людьми…
Дело, оказывается, в том, что пушкинские раздумья над темой назначения поэта и поэзии не ограничиваются проанализированными выше шедеврами. Вот, например, еще одно стихотворение, которое также можно считать программным, датируемое 1830 годом: “Поэту”. В нем Пушкин утверждает нечто совершенно противоположное процитированному выше:
Поэт! не дорожи любовию народной.
Восторженных похвал пройдет минутный шум;
Услышишь суд глупца и смех толпы холодной:
Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.
Ты царь: живи один. Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум…
И дальше: “Ты сам свой высший суд…”. Как же так? В “Памятнике” поэт гордится тем, что долго будет “любезен народу”, а тут призывает не дорожить народной любовью?
А разве не в адрес того же “народа непосвященного” сказаны в стихотворении “Поэт и толпа” (1828) следующие гневные слова?
Подите прочь – какое дело Поэту мирному до вас!
В разврате каменейте смело,
Не пробудит вас лиры глас!
А перед этим и того больше: уже не народ, а “чернь тупая” упрекала поэта:
“Как ветер песнь его свободна,
Зато как ветер и бесплодна:
Какая польза нам от ней?”
Заключительную же строфу этого стихотворения можно считать самым настоящим манифестом “чистого искусства”:
Не для житейского волненья,
Не для корысти, не для битв,
Мы рождены для вдохновенья,
Для звуков сладких и молитв.
Получается, что и Фет с Майковым правы были, когда брали Пушкина в свои союзники?
Чтобы разрешить возникшее противоречие, попробуем определить, как понимал Пушкин ключевое для всех процитированных ранее поэтических произведений слово “свобода”. Почти одновременно с “Памятником” поэт написал стихотворение: “Из Пиндемонти”, где говорится:
Не дорого ценю я громкие права,
От коих не одна кружится голова.
Я не ропщу о том, что отказали боги Мне в сладкой участи оспоривать налоги Или мешать царям друг с другом воевать;
И мало горя мне, свободно ли печать Морочит олухов, иль чуткая цензура В журнальных замыслах стесняет балагура.
Все это, видите ль, слова, слова, слова.
Иные, лучшие, мне дороги права:
Иная, лучшая, потребна мне свобода:
Зависеть от царя, зависеть от народа –
Не все ли нам равно? Бог с ними.
Никому
Отчета не давать, себе лишь самому Служить и угождать; для власти, для ливреи Не гнуть ни помыслов, ни совести, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам,
И пред созданьями искусств и вдохновенья Трепеща радостно в восторгах умиленья.
– Вот счастье! вот права…
Пушкинское понимание свободы, выраженное в этом стихотворении, шире любого социально-политического смысла. “Зависеть от царя, зависеть от народа”, то есть жить при монархии или демократии – “не все ли нам равно”. Главной ценностью поэта является свобода творчества, возможность выражать свои мысли и чувства независимо от чьих-либо мнений, опираясь лишь на собственные представления об истине, красоте и добрых чувствах.
Назначение поэта и поэзии Пушкин видел в том, чтобы пробуждать в читательских душах стремление к триединству истины, добра и красоты.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...