Сочинение на тему: ОБРАЗ СЛЕДОВАТЕЛЯ В РОМАНЕ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО “ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ”
Порфирий Петрович – это удивительный человек. Он не просто следователь, не просто разыскивает людей, совершивших преступление, но делает из этой грязной и неприятной работы увлекательную игру. Оно и понятно, ведь недаром Дмитрий Прокофьич Разумихин говорил: “Малый умный, очень даже неглупый, только какой-то склад мыслей особенный… Недоверчив, скептик, циник… надувать любит, то есть не надувать, а дурить…
А дело знает, знает…” Из этой характеристики следует обратить особое внимание именно на то, что у Порфирия Петровича
И это делает ему честь, потому что в условиях середины XIX века, когда еще не было практически никакой технической базы для раскрытия преступления, умственные качества и свойства характера дознавателя играли чрезвычайно важную роль. В те времена даже отпечатки пальцев еще снимать не умели, а все осмотры места преступления велись
И публичная известность тут почти совершенно ни при чем – она даже вредна для следователя.
Таким образом, Порфирий Петрович – талантлив, и не только потому, что способен раскрыть трудное дело, пользуясь “материальным методом” исключительно для сухой поисковой работы. Он – игрок, причем игрок отнюдь не пассивный. Больше всего Порфирий Петрович напоминает кота, охотящегося на крыс.
Кот не только знает, как броситься на жертву и закогтить ее, он порой способен заманить ее в хитроумную ловушку. Так и Порфирий Петрович – он добивается того, что убийца сам запутывается в охотничьих приемах следователя и, если даже замечает, что с ним бесцеремонно играют, все равно ничего не может поделать. А искусство навязать свои правила игры оппоненту – это признак высочайшего мастерства.
Иногда даже создается впечатление, что Порфирий Петрович с самого начала прекрасно знал, кто убил старуху-процентщицу и Лизавету.
Читатель понимает, что Раскольников столкнулся с серьезнейшим противником, сразу, едва заканчивает читать портретную характеристику Порфирия Петровича. Опуская детали его в общем-то неказистой внешности, заострим внимание на том, что выпадает из облика увальня: лицо его “было бы даже и добродушное, если бы не мешало выражение глаз, с каким-то жидким водянистым блеском… Взгляд этих глаз как-то странно не гармонировал со всею фигурою, имевшей в себе даже что-то бабье, и придавал ей нечто гораздо
более серьезное, чем с первого взгляда можно было от нее ожидать”. Вот оно – глаза! Именно они зачастую играют важнейшую роль в создании впечатления от человека. Недаром их называют “зеркалом души”.
Именно акцент на необычности взгляда Порфирия Петровича заставляет быть настороже и знать: Раскольников обречен.
Поединок между следователем и убийцей завязывается буквально на первых минутах их знакомства. Для того чтобы одержать победу в схватке, нужно знать своего противника досконально. И Порфирий Петрович, уже успевший составить некоторое впечатление о Родионе Романовиче по его статье, опубликованной в газете, приступает к дальнейшему изучению Раскольникова, к познанию души и нрава подозреваемого.
Разумеется, он подозревает Раскольникова. Ведь к моменту их встречи Порфирий Петрович уже пришел к выводу, что старуху убил именно закладчик. Значит, Родион Романович автоматически попадает в круг подозреваемых. Пока что он – не главный подозреваемый, но статья – очень смелая и почти циничная, допускающая право на совершение злодеяния для некой категории “необыкновенных” людей, – делает свое дело, и следователь присматривается внимательнее.
Разумеется, он отдает себе отчет в том, что сама по себе эта публикация не только не улика, но даже не зацепка. Однако галочку в памяти ставит наверняка сразу же после ее прочтения. А при первом удобном случае, то есть едва познакомившись с Родионом Романовичем, вступает с ним в дискуссию. И дискуссию Порфирий Петрович завязывает не только потому, что не согласен с развиваемыми в статье идеями, но и потому, что хочет понять, насколько автор статьи готов этим самым идеям следовать.
Игра ведется не из простых – на основании очень спорного материала следователь должен самому себе ответить на вопрос: способен ли этот нервный, лихорадочный юноша на убийство – самое страшное злодеяние?
Порфирий Петрович задает меткие, хлесткие вопросы и наверняка следит не только за каждым словом Раскольникова, но и за интонацией, и за реакцией на вопрос вообще. Достоевский не заостряет на этом внимание, но наверняка даже мимика Родиона Романовича фиксируется следователем со всем старанием. Это необходимо, ведь материальных улик не осталось и вся надежда на психологию: никак иначе это убийство не раскрыть.
Венцом хитрой психологической конструкции, разумеется, является последний вопрос Порфирия Петровича: “Ведь вот-с, когда вы вашу статейку-то сочиняли, – ведь уж быть того не может, хе, хе! чтобы вы сами себя не считали, – ну хоть на капельку, – тоже человеком “необыкновенным” и говорящим новое слово, – в вашем то есть смысле-с… Ведь так-с?” Походив вокруг жертвы, хищник показывает когти. Пока еще только показывает. Ведь каким бы ни был ответ Раскольникова, все равно он не стал бы для Порфирия Петровича знаковым.
Следователь и сам потом скажет, что психология – это палка о двух концах. Но вопрос он задает, и не только потому, что ответ Родиона важен для него как деталь расследования, но и оттого, что сам он живет по другим принципам.
Порфирий Петрович по роду службы видит жертв злодеяния и ищет тех или того, кто это злодеяние совершил. Искать людей, преступивших закон, – его работа. Чтобы хорошо делать ее, следователь никогда не должен оказываться на стороне преступника. Даже мимолетное согласие с ним, неохотное допущение правоты злодея могут погубить все.
Настоящий следователь неизменно находится на стороне жертвы, кем она ни была. В данном конкретном случае старуху-процентщицу, сколь отвратительной личностью она ни являлась, остается человеком, над которым совершили преступление. И Порфирий Петрович выступает ее защитником, пусть и запоздалым.
Статья Раскольникова именно поэтому не может найти одобрения у Порфирия Петровича. Разве он может понять это странное деление людей на “обыкновенных” и “необыкновенных”? И вообще: “Чем же бы отличить этих-то необыкновенных от обыкновенных?
При рождении, что ль, знаки такие есть?” Да! Где он – критерий отбора, фактически закрепляющий за подавляющим большинством людей положение именно жертв? Раскольников обосновывает его неубедительно и даже цинично. Вроде бы именно в широте мышления и готовности выступать за рамки кроется этот знак, но сколько “обыкновенных” людей мнят себя не такими и готовы ошибаться и – совершить преступление, чтобы затем не вынести этого бремени.
Следователь возражает против того, что обыкновенные люди – лишь материал, сырье для решительных поступков некоторого, очень небольшого количества избранных, которых в придачу еще и определить невозможно. Порфирий Петрович не принимает взглядов Раскольникова потому, что всю жизнь занимается борьбой с такими вот якобы избранными, которые творят зло направо и налево.
Здесь мы видим не только стычку следователя и подозреваемого, но и столкновение двух совершенно разных идеологий. Ведя дискуссию по статье, игрок Порфирий Петрович небывало серьезен, он почти не играет
Однако только демонстрацией когтей дело не ограничивается. Следователь продолжает заниматься раскрытием убийства, и потому подозреваемый получает от него каверзный вопрос о красильщиках. Ловушка шита белыми нитками; разумеется, Порфирий Петрович не рассчитывает на возможность попадания в нее Раскольникова.
Однако другой цели он блестяще достигает: психически неуравновешенный молодой человек все сильнее начинает терзать себя. И снова Порфирий Петрович не преминет приоткрыть нам позже завесу над своей профессиональной методикой: преступник должен выдать себя сам – это наилучший способ закончить дело. Кстати, вот и еще одно качество Порфирия Петровича: тяга к честной игре.
Ведь преступник, сознаваясь в злодеянии, сдается победителю. Тем самым он признает, что следователь достоин этой победы. Изящность этого подхода может послужить примером любому, кто избирает для себя карьеру сыщика.
Ведя с Раскольниковым свою игру, следователь кое-чем рискует. Например, испортить отношения с Разумихиным, который убежден в невиновности Родиона Романовича и за друга готов кому угодно вцепиться в горло. Однако риск не так уж велик.
Раскольников уязвим из-за своей нервозности, сцена с Заметовым это великолепно показывает. Так что Порфирий Петрович может спокойно отнести этот риск к допустимому: либо Родион невиновен и однажды следователь это с облегчением признает, либо он – убийца. Тогда Разумихин все поймет.
Вот еще один поступок настоящего игрока, не боящегося вести игру по-крупному.
Итак, Порфирий Петрович понимает, что наверняка сумел изрядно задеть Раскольникова и своими вопросами о статье, и демонстративной ловушкой в конце разговора. После ухода Родиона и Дмитрия Прокофьича он позволил себе довольную улыбку: семя пало на благодатную почву, нужно ждать скорых и обильных всходов. Но пассивность не в его традиции, он делает игру, а не только играет в нее. И потому он рассчитывает на очную ставку с мещанином.
Наверняка это был бы сильнейший удар по Родиону Романовичу, особенно если учесть, насколько старательно и навязчиво Порфирий Петрович по ходу их второй беседы убеждал его в том, что даже не мыслит об обвинении. Раскольников уже пляшет на самой грани нервного срыва, а именно того и нужно следователю. Остается только определить момент, когда последнее равновесие будет потеряно подозреваемым, и тогда – ударить.
Наверняка, на поражение, не оставляя противнику ни малейшего шанса.
И если бы не внезапное “признание” красильщика Николая, спутавшее все планы и вообще поставившее под угрозу следствие в отношении Раскольникова, наверняка во вторую их встречу все бы и закончилось. Правда, Родион Романович не только нервозен и издерган. Он еще и умен – чего не отнять, того не отнять.
И впоследствии Порфирий Петрович сам замечает, что были у Раскольникова пути к бегству.
Однако именно в момент громкого признания Николая Порфирий Петрович оказывается в смятении. Его ловушка, которая с таким тщанием строилась для Раскольникова, оказывается растерзанной и развеянной по ветру. И на некоторое время он теряется, оттого и ведет себя вначале сумбурно.
Но ум следователя гибок, и почти сразу приходит к Порфирию Петровичу осознание того, что напрасно его паника, что на самом-то деле только что он смог раскрыть убийство старухи и Лизаветы. И далее он уже вполне держит себя в руках и снова ироничен, как прежде. Ведь неспроста следователь догнал Раскольникова, неспроста он желал ему здоровья и намекал, что видятся они не в последний раз.
И наверняка Порфирий Петрович знал, что Родион тоже понял: все кончено, признание Николая неминуемо расставит все по своим местам.
И на последнюю встречу Порфирий Петрович является уже победителем, который не только не намерен скрывать свой триумф, но даже рад, что можно чуть-чуть покрасоваться перед проигравшим. Но не только затем он является к Раскольникову. Он приходит рассказать, что поединок завершился, что до ареста Родиона Романовича уже день-полтора, но не того нужно следователю.
Мы ведь помним, что он ищет признания от преступника.
Но и не только в этом дело. У Порфирия Петровича есть еще одна примечательная черта: человечность. Он нисколько не считает себя вправе относиться к преступнику, как к отбросу. Иначе не был бы он таким хорошим следователем.
Ведь он, ведя расследование, познает злодея, изучает его. А это неизбежно влечет за собой глубокое, настоящее понимание мотивов любого поступка. Но ведь это означает и то, что невозможно относиться к преступнику не по-человечески, если ты постиг причины, побудившие его к нарушению закона.
Порфирий Петрович приходит к Раскольникову, чтобы сказать о возможности смягчения наказания в случае явки с повинной. Значит, он считает Раскольникова достойным такой поблажки. Наверняка в своих размышлениях следователь примерил на себя шкуру этого истеричного идейного студента, измученного нищетой.
Он и впрямь понял, каково это – жить на шее у людей, настолько же бедных, как и ты сам. Порфирий Петрович действительно знал о мерзком характере процентщицы Алены Ивановны и представлял себе, каким чудовищем старуха выглядела в глазах Родиона Романовича. Так что убийство, совершенное Раскольниковым, для следователя не только злостное преступление. Это – еще и поступок отчаявшегося, избитого жизнью человека.
И душевных мук следом за преступлением человек этот испытывает множество – так нужны ли ему излишние муки на каторге? “А я вам, вот самим Богом клянусь, так “там” подделаю и устрою, что ваша явка выйдет как будто совсем неожиданная. Да известно ли вам, какая за это воспоследует сбавка? Ведь вы когда явитесь, в какую минуту?
Вы это только рассудите! Когда другой уже на себя преступление принял и все дело спутал”. Раз Порфирий Петрович говорит это, значит, он считает Раскольникова достойным поблажки, не верит, что Родион Романович – конченый человек.
Даже нежелание Раскольникова получать какие бы то ни было поблажки не мешает следователю принимать живейшее участие в решении его судьбы. Он держит свое слово вопреки воле Раскольникова. И он безусловно прав.
Иначе этот странный молодой человек запросто был бы способен подвести себя не то что под каторгу, а даже под виселицу.
Следователь как бы добавляет к измышлениям Раскольникова одну очень важную деталь: вовсе не обязательно быть преступником, чтобы стать настоящим “необыкновенным” человеком. И если уж так сложилась твоя судьба, что ты хотя бы отчасти вершишь судьбы других людей, то совсем не обязательно эти судьбы разрушать. Созидание и понимание – эти черты более приличествуют “необыкновенному” человеку, чем пренебрежение к чужим жизням и готовность на все, даже на “кровь по совести”.
Так что свою главную победу Порфирий Петрович одерживает именно тем, что своим поведением и жизненными принципами демонстрирует недоработанность теории Раскольникова. В этом его главная заслуга и еще один аспект наказания для Родиона Романовича.
Таков он, пристав следственных дел, правовед Порфирий Петрович – один из самых приятных героев романа “Преступление и наказание”.
Глоссарий:
– Образ Порфирия Петровича в романе Преступление и наказание
– следователь преступление и наказание
– следователь в романе преступление и наказание
– образ следователя в романе преступление и наказание