Сочинение на тему: Эммиграция Бунина и революция в России

Предчувствиям Бунина суждено было оправдаться. Как тра­гедию, как воцарение хаоса, слепой стихии, как царство Сата­ны воспринял он революцию. Бунин часто повторял слова Пушкина о «русском бунте, бессмысленном и беспощадном».

Отчетливо видя и изображая в своих произведениях несправед­ливости жизни, Бунин в соответствии со своей философской концепцией не считал, что революция может исправить это. Не случайно в «Жизни Арсеньева» он процитирует Гете, позицию которого разделяет. Современник Бунина Д. Мережковский так обозначит эту

позицию в своей книге «Вечные спутники»: «Го­ворят, что я государев холоп… что я не друг народа.

Конечно, я не друг революционной черни, которая выходит на разбой, убийства и поджог. Я ненавижу всякий насильственный перево­рот: все насильственное, всякие скачки мне противны, потому что они противны природе». Те же мысли высказывает Бунин в своей книге «Окаянные дни», опубликованной уже в Париже и состоящей из дневниковых записей, которые он вел сначала в Москве, а затем в Одессе, куда уехал в 1918 г. и прожил там до 1920 г., и откуда 26 января на французском теплоходе бежал из России, чтобы никогда

уже больше не возвращаться. На стра­ницах бунинской книги «Окаянные дни» показаны люди тол­пы, к которым он относится по-разному: кого-то жалеет, мно­гих ненавидит.

Это другой, непривычный Бунин, он совсем не похож на аристократа, академика, но даже в этих очень злых записях он выступает как художник, оскорбленный не только за себя, но и за Россию. Вот только две записи за 16 и 17 апре­ля 1919 г., которые не нуждаются в комментариях: «Часто вспо­минаю то негодование, с которым встречали мои будто бы сплошь черные изображения русского народа. Да и еще и до сих пор негодуют, и кто же?

Те самые, что вскормлены, напоены той самой литературой, которая сто лет позорила буквально все классы, то есть «попа», «обывателя», мещанина, чиновника, полицейского, помещика, зажиточного крестьянина — словом, вся и всех, за исключением какого-то «народа», — безлошадно­го, конечно — и босяков».

В эмиграции не только не прервалась внутренняя связь ху­дожника с Россией, но и еще более обострилась любовь к род­ной земле и страшное чувство потери Дома:

У птицы есть гнездо, у зверя есть нора…

Как горько было сердцу молодому,

Когда я уходил с отцовского двора,

Сказать прости родному дому!

У зверя есть нора, у птицы есть гнездо…

Как бьется сердце, горестно и громко,

Когда вхожу, крестясь, в чужой, наемный дом С своей уж ветхою котомкой!

1922 г.

Россия навсегда останется не только «материалом», но и сердцем бунинского творчества. Только теперь Россия полносгью отойдет в мир воспоминаний, будет воссоздаваться памя­тью.