Сочинение на тему: Читая романы Ч. Айтматова

Книги писателя – “Прощай, Гюльсары” (1966), “Белый пароход” (1970), “Пегий пес, бегущий краем моря” (1977), “Плаха” (1986), “Тавро Кассандры” (1994), очень разные по своим художественным достоинствам, – отличались одной важной особенностью. Писатель смело и остро по тем временам говорил о волновавших его вещах. Цензура же была к нему на удивление милостива.

Но в 1980 г. сделать заглавием романа строку опального поэта! Вначале, видимо по незнанию, не обратили внимания. Затем, однако, все настойчивее стали навязывать другое название

– “Буранный полустанок”. Тут же в соответствии с принятой в те годы классификацией роман был занесен в рубрику книг о рабочем классе, а главный персонаж Едигей Жангельдин объявлен положительным героем.

Но на этом критика не успокоилась. Ее смущали элементы фантастики. Как все вроде бы просто и ясно: на железнодорожном разъезде, затерянном в бескрайних казахских степях, честно, героически преодолевая немалые трудности, трудится простой советский человек.

К чему тут загадочная планета Лесная Грудь? Космонавты, которые без разрешения туда улетают? Сомнительные рассуждения о советско-американском

паритете? Неспроста тут и верблюд Каранар, и птица Доненбай, и эта легенда о Раймалы-ага.

Айтматову пришлось объясниться: “Фантастическое – это метафора жизни, позволяющая увидеть ее под новым, неожиданным углом зрения. Метафоры сделались особенно необходимыми в наш век не только из-за вторжения научно-технических свершений в область вчерашней фантастики, но скорее потому, что фантастичен мир, в котором мы живем, раздираемый противоречиями, – экономическими, политическими, идеологическими, расовыми”.

В самый пик застоя, в 1980 г., появился роман Ч. Айтматова “И дольше века длится день”. Писателю удалось уловить состояние общества, которое ощущали многие и которое было предсказано еще Б. Пастернаком. В стихотворении “Единственные дни” (1959) поэт писал:

На протяженьи многих зим Я помню дни солнцеворота, И каждый был неповторим И повторялся вновь без счета. И целая их череда Составилась мало-помалу – Тех дней единственных, когда Нам кажется, что время стало. “…” И полусонным стрелкам лень Ворочаться на циферблате, И дольше века длится день, И не кончается объятье.

В извечной триаде: прошлое – настоящее – будущее периодически наступает момент, когда все вокруг замирает в преддверии сдвига. И вот прошлое поглощается временем, уходит из памяти, его место занимает настоящее, и человек оказывается там, где еще вчера было будущее. Конец XX в. именно такое время.

В своем романе Айтматов размышляет о забвении прошлого и пытается представить картину будущего. Писатель умело организует хронотоп повествования. Умер друг, верный товарищ Едигея Казангап, такой же, как и он, простой железнодорожный рабочий. По давним обычаям, его надо похоронить на кладбище предков.

Все, что сопутствует этой печальной необходимости, – вызов детей, молитвы, снаряжение покойника, неблизкая дорога на кладбище, – образует событийную нить повествования. Талант Айтматова обнаруживает себя в особой ритмической организации прозы. Через весь роман как своеобразный лейтмотив, многократно повторяясь, проходит – в иных изданиях оно даже выделяется особым шрифтом – стихотворение в прозе:

“Поезда в этих краях шли с востока на запад и с запада на восток… По сторонам от железной дороги в этих краях лежали великие пустынные пространства – Сары-Озеки, Серединные земли желтых степей. В этих краях любые расстояния измерялись применительно к железной дороге, как от Гринвичского меридиана… А поезда шли с востока на запад и с запада на восток…”

И, подчиняясь этому ритму, читатель совершает одно за другим путешествия – во времени: в прошлое далекое (легенда о манкурте) или недавнее (рассказ о возвращении Едигея с войны) – и в пространстве: на авианосец “Конвенция” в Тихом океане, на космический корабль, в Алма-Ату. Как далеко разошлись пути человеческие на земле, если одновременно сосуществуют на ней полунищий железнодорожный обходчик, кречетоглазый чекист и его жертва учитель Абуталип, самодовольный ограниченный сын покойного Казангапа Сабитджан и космонавты на орбите. Есть ли у них что-нибудь общее? Когда маленькая похоронная процессия приблизилась к кладбищу, расположенному в бескрайней выжженной солнцем степи, дорогу преградила колючая проволока.

Оказывается, кладбище теперь находится на территории космодрома и вход туда воспрещен. Напрасно Едигей и его спутники пытаются доказать святость традиций, никакие доводы не убеждают неумолимых охранников.

Чтобы дольше века длился день человечества, люди не имеют права, не должны забывать о человеческом в себе. Легенда о манкурте – один из идейных центров романа. В древности у кочевников существовал жестокий обычай. На обритую голову пленника надевалась шкура убитого верблюда.

Высыхая, она причиняла человеку страшную боль, и в результате он лишался памяти. Подобной операции подвергся и герой легенды. Когда мать попыталась спасти юношу, сын не вспомнил ничего, не узнал ее и убил.

Человек стал рабом. Во все времена находились желающие заставить человека забыть о своей нравственной природе, ожесточить его, сделать послушным орудием достижения собственных целей. Какие только средства не использовались для этого – от сырой верблюжьей шкуры до радио и телевидения.

И когда это удается, над человечеством нависает угроза гибели.

Роман завершается апокалипсической картиной-символом: стартуют ракеты, которые должны образовать вокруг Земли обруч, препятствующий возвращению космических беглецов. На целую планету с помощью современной техники накидывается своеобразная “верблюжья шкура”. Власти хотят предотвратить знакомство людей с информацией из иного мира, уже достигшего гармоничного, справедливого устройства общества, превратить их в современных манкуртов:

“Небо обваливалось на голову, разверзаясь в клубах кипящего пламени и дыма… Человек, верблюд, собака – эти простейшие существа, обезумев, бежали прочь. Объятые ужасом, они бежали вместе, страшась расстаться друг с другом… и вдруг, почудилось Едигею, откуда ни возьмись появилась сбоку белая птица, некогда возникшая из белого платка Найман-Аны, когда она падала с седла, пронзенная стрелой собственного сына-манкурта… Белая птица полетела рядом с человеком, крича ему в том грохоте и светопреставлении: – Чей ты?

Как твое имя? Вспомни свое имя! Твой отец – Доненбай, Доненбай, Доненбай…. И долго еще разносился ее голос в сомкнувшейся тьме…”

Книга и написана для того, чтобы все мы, пока не поздно, услышали этот крик. Творческий процесс современного писателя протекает под знаком постоянного обогащения изобразительно-выразительных средств литературы. Вновь популярны символ и фантастика, сатира и парадокс, гротеск и гипербола, широко используются художественные открытия модернистского искусства.