Сочинение изложение пьесы Розова “Кабанчик”

Хотелось бы сказать несколько слов об одном из последних значительных розовских произведений – пьесе “Кабанчик”. Она создавалась в начале 1980-х годов, но была опубликована только в перестроечное время. Розов здесь вновь возвращается к судьбам молодых героев, пытается уловить, что же изменилось в их облике в новых, жестоких жизненных условиях. Действительно, на неокрепшие плечи 18-летнего Алексея Кашина сваливается тяжелая ноша.

Благополучный, обустроенный мир, в котором он, не задумываясь особенно, до сих пор жил, ломается на его

глазах, когда отец – крупный начальник – оказывается на скамье подсудимых за огромные хищения и взятки. Громкий процесс, “героем” которого стал самый близкий человек, становится настоящей трагедией для юного героя пьесы.

Однако, по справедливому мнению критика Н. Крымовой, “при всей своей наглядной современности, в данном случае даже злободневности, “Кабанчик” продолжает одну из вечных тем. Это – зеркальное отражение одного поколения в другом… Отцы и дети встретились глаза в глаза – и этот момент трагичен”. Герой, чувствующий себя затравленным, “смертельно раненным существом”,

часто вспоминает убитого им во время охоты с отцом маленького кабанчика: “Зубы оскаленные запомнил.

Вроде улыбка. Улыбается и улыбается… Зубки”. И себя он теперь ощущает таким “кабанчиком”, жертвой.

Алексеем владеют противоречивые порывы. С одной стороны, часто он бежит от людей; резко, болезненно, раздраженно реагирует на любые – и искренние, и лицемерные – попытки облегчить его терзания. С другой – старается излить свои переживания, поэтому ежедневно “что-то” пишет. “Я не знаю, что это… – признается он. – Не стишки, не роман, конечно.

Я про себя пишу… Ведь то, что я знаю, никто не напишет”.

В мире взрослых, которые в погоне за всевозможными жизненными благами безжалостно растоптали его внутренний мир, у Алексея остался, пожалуй, единственный близкий человек – Юраша, бывший шофер отца, знавший и любивший его с детства. Но по-настоящему поделиться своей болью он может только с Олей: она его ровесница, она его понимает, ему сочувствует, способна просто по-человечески, внимательно его выслушать. В развернутых монологах Алексея – метания его души, беспощадный самоанализ.

То он винит в случившемся себя, сознавая собственную инфантильность: “Почему я не понимал? Я же развитой человек. Учился вполне…

Я ничего не понимал. Даже подкоркой не чувствовал. А ведь мог. (Почти кричит.) Нет, не мог я ничего не знать, не видеть! Давил, значит, в себе, вглубь загонял, будто не знаю!..

До чего же человек погано устроен. Ну, на какую зарплату у нас дача была – здесь. И на Кавказе!.. Мне все улыбались все время.

Я привык, видимо…” Иногда же герой пытается воспринять случившееся с отцом не только как личную катастрофу, но и несколько отстранение, более обобщенно, как общественное явление: “По-моему, это все зараза. Знаешь, если чума, оспа, холера, тиф сыпной, брюшной. Эпидемии бывали.

Один от другого заразится, и пошло, и пошло. Вот эта… Эта мразь вся, обман – они тоже микроб, зараза.

Отец заразился! Нет, не думай, я его не оправдываю! Мне все равно его жаль. Но ведь тут совсем другое дело…

Я-то жить больше не могу”.

Пьеса имеет открытый финал : сможет ли герой переболеть всем, что произошло в семье, или его слова о невозможности жить сбудутся? Драматург оставляет вопрос о дальнейшей судьбе своего молодого героя без ответа, предоставляя читателю и зрителю самим выбрать тот или иной вариант. В связи с “Кабанчиком”, последней крупной розовской драмой, интересно проследить ту эволюцию, что произошла с его героями из “благополучных” семей за тридцать лет творческого пути автора.

Андрей Аверин из пьесы “В добрый час!” поначалу, как мы помним, вяло сопротивлялся попыткам любящей матери устроить его в институт, оправдываясь собственным незнанием жизни: “Я, наверное, оттого такой пустой, что все мне на блюдечке подавалось – дома благополучие… сыт… одет”. В итоге же Андрей принял серьезное решение и поменял домашний уют на самостоятельный поиск своего места в жизни, не желая вступать в мир с “черного хода”. Однако и ситуация, и сам характер молодого человека кардинально меняются уже в “Гнезде глухаря”.

Сын Судакова, девятиклассник Пров, напротив, принимает опеку, хлопоты и суету родителей как должное – они просто “выполняют свой родительский долг”. Он не намерен отвергать уготованное ему будущее – поступление в престижный МИМО: “Отец туда определяет… – объясняет он. – А что? Жизнь приобретает накатанные формы. Время стабилизации…

Отец требует. Ему будет лестно”. Хотя и Прову временами бывает противна такая забота, особенно когда отец советует ему во всем брать пример с Егора Ясюнина. На подобные советы Пров отзывается язвительной иронией и в адрес “примера для подражания”, и в адрес отца.

Впрочем, читатель прекрасно отдает себе отчет в том, что Пров-то, в отличие от Андрея Аверина, ни за что не покинет своего насиженного “гнезда глухаря” в поисках “журавля в небе”. Здесь характер и воспитание не те.

И наконец, в “Кабанчике ” мы видим Алексея Кашина, которого “жестокие игры” взрослых и их неправедно нажитое благосостояние привели на край пропасти. Молодой герой раздавлен осознанием зла, среди которого он долгое время жил. И теперь именно ему приходится расплачиваться за отцовские грехи: “Я умру скоро. У меня не то что все внутри, в мозгу тоже… уже не горит, догорает, тлеет.

Меня огонь охватил”. Гибельный путь забвения истинных нравственных ценностей прошло общество за последние десятилетия – к такому неутешительному выводу приходит в “Кабанчике” драматург. И в результате – равнодушие людей друг к другу, отчужденность, одиночество, отсутствие смысла жизни даже у только вступающих в эту жизнь людей.