Скандинавские сказки (Детские народные сказки)

В лисьей норе все “по-настоящему”. Папаша Лис сидит в настоящем кресле” – перевернутой старой (видно, выброшенной на помойку) детской коляске, кашу едят из консервных банок, столик сделан из дощечек, прибитых к пню… Помнится, все это уже было когда-то, в детстве, когда мы играли в “дочки-матери” и шалаше. И “живого” человечка мелом на заборе – “точка-точка-запятая!” – кто не рисовал в свое время?

И не раздавал бумажки-бесплатные билеты, играя в трамвай, и не находил бесценные находки на берегу – половинку

ковша или почти совсем целый башмак без каблука.

Когда-то давно, в детстве…

Вы открыли сборник замечательных сказок писателей Скандинавии. “Волшебный мелок”, полная юмора и поэзии сказка известной всему миру писательницы Синкен Хопп, и “Люди и разбойники из Кардамона”, “веселая история, придуманная поэтом Турбьерном Эгнером”,- переведены с норвежского. Три волшебные повести знаменитой финской сказочницы Туве Янссон, “Муми-Троль и комета”, “Шляпа Волшебника” и “Волшебная зима”, а Также написанная Яном Экхольмом “хитрая сказка” “Тутта Карлссон Первая и единственная,

Людвиг Четырнадцатый и др.”,- переведены со шведского. Это смешные и добрые сказки, и хотя их Герои то и дело попадают в драматические ситуации, встречаются с опасностью и преодолевают трудности и препятствия, у читателя подчас возникает странное ощущение, что он, быть может, просто следит за причудливым ходом детской игры.

Но одно бесспорно: сказки эти вызывают у каждого, кто их читает, будь то взрослый или ребенок, самые добрые чувства.

Интересное явление наблюдается в наши дни в литературе всего мира: за годы, прошедшие после второй мировой войны, во всех странах появились, словно грибы после дождя, удивительные фантастические книги – вроде бы сказки для детей, но в том-то и дело, что не совсем сказки, и адресованы они, конечно, не только детям, потому что затрагивают, да и по-своему решают, самые существенные самые злободневные и наболевшие вопросы современной жизни.

Но какие, казалось бы, могут быть сказки в наш век науки и техники, когда у цивилизованных народов не осталось и следа древнего фантастического сознания, одушевлявшего природу с ее грозными явлениями и стихийными бедствиями, наделявшего человеческими образами, языком, мыслями и душой животных, растения и даже сами таинственные силы добра и зла,- в наш век, когда каждый ребенок знает, что “чудес не бывает”? Какие можно сочинить новые сказки со счастливым концом, после того как человечество пережило ужасы фашизма и второй мировой воины, трагедию Хиросимы, когда угроза атомной войны и опасность ядерного взрыва не сняты с повестки дня? Где взять, откуда черпать фантастические образы, к которым и ребенок и взрослый отнесется не как к прекрасным “преданьям старины глубокой”, а как к сказке о живой сегодняшней жизни?

В сказке “Пеппи Длинный чулок” шведской писательницы Астрид Линдгрен, которую все мы давно знаем и любим за ее “лучшего в мире” Карлсона, “сверхсильная” “сверхдевочка” Пеппи поднимает живую лошадь. Откуда берется у Пеппи огромная, сверхъестественная сила? Или, говоря точнее, как возник такой фантастический образ?

Его “подсмотрела” писательница у играющего ребенка. Поднимая свою игрушечную лошадь и перенося ее с террасы в сад, ребенок воображает, что несет настоящую живую лошадь, а значит, такой он сильный. Об этом детском самоощущении знал и Маршак – и написал “Великана”:

Раз, Два, Три, Четыре,

Начинается рассказ:

В сто тринадцатой квартире

Великан живет у нас.

На столе он строит башни,

Строит город в пять минут.

Верный конь и слон домашний

Под столом его живут.

Полон силы богатырской,

Он от дома до ворот

Целый поезд пассажирский

На веревочке ведет, и т. д.

Воображение ребенка, его игра – неисчерпаемый кладезь для создания фантастического образа. Ведь играющему ребенку, собственно, не нужна даже лошадь – ею может стать для него любая палка. Значит, есть все-таки в нашем цивилизованном обществе

Слой населения – дети,- навечно сохранивший и веру в чудо, и воображение, одушевляющее, очеловечивающее все живое и неживое, по крайней мере в игре. Это открывает колоссальные возможности для рождения современной сказки, и притом самые разнообразные, ибо то, что воображает ребенок, становится в ней комической реальностью, как мы это увидим, например, в сказке – Волшебный мелок”. Но, создавая свои образы по законам детской фантазии, автор такой сказки на этом не останавливается.

Он ведет своего читателя дальше.

Впрочем, можно ли сказать, что такая сказка – открытие нашего времени? Нет, она имеет свою родословную. И тут нельзя не попомнить не только английские сказки – “Алису в Стране Чудес” Л. Кэрролла “Питера Пэна” Дж. М. Барри, “Винни-Пуха” Л. Милна, “Мэри Поппинс” П. Л. Трэверс, но и сказки Перро, Гауфа, Гофмана.

Не сам ли “Щелкунчик” – настоящий родоначальник литературной сказки этого типа? Детское осмысление Событий реальной жизни, связывающее воедино ее явления не-Сколько иной связью, детское сознание, наделяющее игрушки, животных, предметы разными человеческими характерами, исходя из сходства их “внешности” и “поведения” с внешностью и поведением определенных людей, отражение “взрослой жизни” в детской игре – не это ли основа фантастических образов “Щелкунчика”? Не Мари ли, завернувшая в свой носовой платочек щипцы для орехов, родоначальница целой плеяды девочек (да и мальчиков), Ставших “родной матерью” (как говорит Карлсон) волшебным персонажам сказки?

Но особенно большое влияние на современные сказки оказал великий датский сказочник Ханс Кристиан Андерсен и его многоплановые, исключительно емкие фантастические образы, обращенные одновременно и к ребенку и к взрослому,- образы, вызывающие и у того, и у другого одинаковые (и все же разные по оттенкам) чувства: чувство сострадания и любви к благородным, бескорыстным, мужественным, добрым, таким, как Стойкий оловянный солдатик, Дюймовочка, Гадкий утенок, и чувство неприязни и отвращения к самодовольным, равнодушным, занятым лишь собой и своим благополучием, а то и вовсе злобным – обитателям птичьего двора, Кроту, Жабе, Крысе под мостом. Эти новые Сказки о нашем времени наследуют образ, созданный Андерсеном “по мотивам” детского воображения. О чем думал бы ребенок, если бы увидел на столе скорлупку грецкого ореха, а рядом с ней упавший лепесток розы?

Он вообразил бы крошечную девочку и уложил ее в колыбель. И писатель создает сказку “Дюймовочка”, в которой фантастическая мечта самого ребенка становится реальностью. Для ребенка он создает историю, предупреждающую его о многом таком, с чем он еще встретится в жизни, для взрослого это живая модель, в которой он с грустной улыбкой узнает, а то и переоценивает хорошо знакомое.

Однако если в конце прошлого и в первой половине нашего века сказка, черпающая свои фантастические образы в игре ребенка, была явлением не столь уж частым и расстояние между отдельными шедеврами иногда измерялось десятилетиями, то за последние тридцать – тридцать пять лет сказка эта получила широкое, можно сказать, всемирное распространение и оказывает большое влияние на воспитание детей уже не первого послевоенного поколения. Тем более что каждая удачная книга, как никогда раньше, быстро переводится на множество языков мира. Среди этих книг и прекрасные сказки скандинавских писателей, вошедшие в сборник.

Какие же реальные явления жизни вмещает такая сказка, в какой мере и как отражает она современность в фантастической форме, а главное, куда она ведет своего читателя?

Источники:

Хопп С, Экхольм Я., Эгнер Т., Янссон Т. Сказочные повести скандинавских писателей: Пер. с норвежек, и шведск. / Вступ. ст. А. И. Исаевой; Ил. Б. А. Диодорова, Т. Янссон.-М.: Правда, 1987.-592 с, ил.

Аннотация:

В издание включены сказочные повести Синкен Хопп “Волшебный мелок” про удивительные приключения двух друзей Юна и Софуса; Яна Экхольма “Тутта Карлссон Первая…” о лисенке Людвиге Четырнадцатом; веселая история о жителях города Кардамона_ и трех незадачливых разбойниках, написанная Турбьерном Эгнером, и три повести финской писательницы и художницы Туве Янссон “Муми-тролль и комета”, “Шляпа волшебника” и “Волшебная зима”.