Сергею Есенину (Маяковский Владимир Стихи)

Вы ушли,

Как говорится,

В мир в иной.

Пустота…

Летите,

В звезды врезываясь.

Ни тебе аванса,

Ни пивной.

Трезвость.

Нет, Есенин,

Это

Не насмешка.

В горле

Горе комом –

Не смешок.

Вижу –

Взрезанной рукой помешкав,

Собственных

Костей

Качаете мешок.

– Прекратите!

Бросьте!

Вы в своем уме ли?

Дать,

Чтоб щеки

Заливал

Смертельный мел?!

Вы ж

Такое

Загибать умели,

Что другой

На свете

Не умел.

Почему?

Зачем?

Недоуменье смяло.

Критики

– Этому вина

То…

Да се…

А главное,

Что смычки мало,

В результате

Много пива и вина.-

Дескать,

Заменить бы вам

Богему

Классом,

Класс влиял на вас,

И было б не до драк.

Ну, а класс-то

Жажду

Заливает квасом?

Класс – он тоже

Выпить не дурак.

Дескать,

К вам приставить бы

Кого из напостов –

Стали б

Содержанием

Премного одаренней.

Вы бы

В день

Писали

Строк по сто,

Утомительно

И длинно,

Как Доронин.

А по-моему,

Осуществись

Такая бредь,

На себя бы

Раньше наложили

Лучше уж

От водки умереть,

Чем от скуки!

Не откроют

Нам

Причин потери

Ни петля,

Ни ножик перочинный.

Может,

Окажись

Чернила в “Англетере”,

Вены

Резать

Не было б причины.

Подражатели обрадовались:

Бис!

Над собою

Чуть не взвод

Расправу учинил.

Почему же

Увеличивать

Число самоубийств?

Лучше

Увеличь

Изготовление чернил!

Навсегда

Теперь

Язык

В зубах затворится.

Тяжело

И неуместно

Разводить мистерии.

У народа,

У языкотворца,

Умер

Звонкий

Забулдыга подмастерье.

И несут

Стихов заупокойный лом,

С прошлых

С похорон

Не переделавши почти.

В холм

Тупые рифмы

Загонять колом –

Разве так

Поета

Надо бы почтить?

Вам

И памятник еще не слит, –

Где он,

Бронзы звон

Или гранита грань? –

А к решеткам памяти

Уже

Понанесли

Посвящений

И воспоминаний дрянь.

Ваше имя

В платочки рассоплено,

Ваше слово

Слюнявит Собинов

И выводит

Под березкой дохлой –

“Ни слова,

О дру-уг мой,

Ни вздо-о-о-о-ха”.

Эх,

Поговорить бы иначе

С этим самым

С Леонидом Лоэнгринычем!

Встать бы здесь

Гремящим скандалистом:

– Не позволю

Мямлить стих

И мять! –

Оглушить бы

Их

Трехпалым свистом

В бабушку

И в бога душу мать!

Чтобы разнеслась

Бездарнейшая погань,

Раздувая

Темь

Пиджачных парусов,

Чтобы

Врассыпную

Разбежался Коган,

Встреченных

Увеча

Пиками усов.

Дрянь

Пока что

Мало поредела.

Дела много –

Только поспевать.

Надо

Жизнь

Сначала переделать,

Переделав –

Можно воспевать.

Это время –

Трудновато для пера,

Но скажите,

Вы,

Калеки и калекши,

Где,

Когда,

Какой великий выбирал

Путь,

Чтобы протоптанней

И легше?

Слово –

Полководец

Человечьей силы.

Марш!

Чтоб время

Сзади

Ядрами рвалось.

К старым дням

Чтоб ветром

Относило

Только

Путаницу волос.

Для веселия

Планета наша

Мало оборудована.

Надо

Вырвать

Радость

У грядущих дней.

В этой жизни

Помереть

Не трудно.

Сделать жизнь

Значительно трудней.

“Наиболее действенным из последних моих стихов я считаю “Сергею Есенину”. Для него не пришлось искать ни журнала, ни издателя, – его переписывали до печати… чтения его требует сама аудитория…” – писал Маяковский в статье “Как делать стихи?” (май-июнь 1926) после появления стихотворения о Есенине. В статье поэт рассказал об опыте творческой работы над этим стихотворением, раскрыл свою поэтическую “лабораторию”, широко развернул и свои взгляды на задачи поэзии.

Само же стихотворение “Сергею Есенину” появилось в печати в апреле 1926. Это – поэтический отклик на трагическую смерть Есенина (28 декабря 1925). Но отклик не сию-минутный, мгновенный. Работа над стихотворением шла, по признанию автора, около трех месяцев.

Маяковский в начале 1926 года, после полугодового заграничного – в том числе по Америке – путешествия, предпринял поездку по стране с лекциями и чтением стихов об этом путешествии, о загранице. И практически на каждом выступлении он получал записки от аудитории с требованием высказаться о Есенине, почитать его стихи. В этом смысле “Сергею Есенину” стало выполнением “социального заказа”, сделанного самой жизнью.

Но стихотворение о Есенине имеет у Маяковского предпосылки и в подлинном, проявлявшимся еще при жизни, интересе автора к поэзии собрата по цеху и в интересе к его личности. Стихотворение несет в себе и знаки той сложной социальной и психологической обстановки, которая сопутствовала жизни и смерти Есенина, обста-новки, в которой создавалось и само стихотворение, посвященное его памяти. О смерти Сергея Есенина Маяковский говорит тоном глубокого сожаления.

При этом отнюдь не вы-ставляет себя ни близким другом, ни безоговорочным поклонником погибшего поэта, обращается к нему на “Вы”.

Стихотворение начинается целым набором сниженных, гротескно-иронических образов, на первый взгляд, мало подходящих для “поминального” текста (“…как говорится, / в мир в иной”; “Пустота… / Летите, / в звезды врезываясь. // Ни тебе аванса, / ни пивной. // Трезвость”; “…взрезанной рукой помешкав, // собственных / костей / качаете мешок”), с помощью которых автор развертывает перед читателем-слушателем зримую, почти “живую” картину жизни и смерти человека и великого поэта Есенина. Характерно, что у Маяковского эти образы совсем не воспринимаются как несочетаемые с общим траги-ческим тоном стихотворения и особенно его зачина. Ибо – “В горле / горе комом – / не смешок”. Автор решительно отказывается от всяких объяснений причины есенинской трагедии:

Не откроют

Нам

Причин потери

Ни петля,

Ни ножик перочинный.

Он хорошо сознает, что подлинная причина кроется в самой природе поэтического творчества:

Может,

Окажись

Чернила в “Англетере”,

Вены

Резать

Не было б причины.

Высокую оценку дает Маяковский есенинскому творчеству, таланту ушедшего поэта:

Вы ж

Такое

Загибать умели,

Что другой

На свете

Не умел

У народа,

У языкотворца,

Умер

Звонкий

Забулдыга подмастерье.

Быть подмастерьем у такого гениального мастера, как народ, – высшая похвала в устах Маяковского. Установив этот вершинный уровень таланта, Маяковский с гневом и презрением (“Не позволю / мямлить стих / и мять!”; “Оглушить бы / их / трехпалым свистом…”) говорит о той атмосфере, той окололитературной и критической суете, которая оказалась связанной со смертью поэта: “Вам / и памятник еще не слит… / …а к решеткам памяти / уже / понанесли // посвящений / и воспоминаний дрянь”; “Ваше имя / в платочки рассоплено, // ваше слово / слюнявит Собинов…” Таким образом – “Дрянь / пока что / мало поредела”. И с этим надо, конечно, бороться (“Дела много – / только поспевать”), в том числе и поэтическим словом: “Слово – / полководец / человечьей силы. // Марш! / Чтоб время / сзади / ядрами рвалось…”

Стихотворение Маяковского было ответом на предсмертные строки Есенина:

В этой жизни умирать не ново,

Но и жить, конечно, не новей.

С этим, по определению Маяковского, “сильным стихом”, который в тех условиях мог подвести “под петлю и револьвер” немало “колеблющихся”, можно было “бороться стихом и только стихом” (“Как делать стихи?”). И автор есенинским строкам противо-поставляет свои строки, заключающие стихотворение “Сергею Есенину”:

Надо

Вырвать

Радость

У грядущих дней.

В этой жизни

Помереть

Не трудно.

Сделать жизнь

Значительно трудней.