Сергей Есенин (Природа, мир, тайник вселенной…) Михаил Эпштейн. Краткое изложение текста
Природа – всеобъемлющая, главная стихия творчества поэта, и с ней лирический герой связан врожденно и пожизненно: “Родился я с песнями в травном одеяле. // Зори меня вешние в радугу свивали” (“Матушка в купальницу по лесу ходила…”, 1912); “Будь же ты вовек благословенно, // что пришло процвесть и умереть” (“Не жалею, не зову, не плачу…”, 1921).
Поэзия С. Есенина (после Н. Некрасова и А. Блока) – самый значительный этап в формировании национального пейзажа, который наряду с традиционными мотивами грусти, запустелости,
Чаще,
По-новому изображает Есенин небесные и атмосферные явления – более картинно, изобразительно, используя зооморфные и антропоморфные сравнения. Так, ветер у него – не космический, выплывающий из астральных высей, как у Блока, а живое существо: “рыжий ласковый осленок”, “отрок”, “схимник”, “тонкогубый”, “пляшет трепака”. Месяц – “жеребенок”, “ворон”, “теленок” и т. п. Из светил на первом месте образ луны-месяца, который встречается примерно в каждом третьем произведении Есенина (в 41 из 127 – очень высокий коэффициент; ср. у “звездного” Фета из 206 произведений 29 включают образы звезд). При этом в ранних стихах примерно до 1920 года, преобладает “месяц” (18 из 20), а в поздних – луна (16 из 21).
В месяце подчеркивается прежде всего внешняя форма, фигура, силуэт, удобный для всякого рода предметных ассоциаций – “лошадиная морда”, “ягненок”, “рог”, “колоб”, “лодка”; луна – это прежде всего свет и вызванное им настроение – “тонкий лимонный лунный свет”, “отсвет лунный, синий”, “луна хохотала, как клоун”, “неуютная жидкая лунность”. Месяц ближе к фольклору, это сказочный персонаж, тогда как луна вносит элегические, романсовые мотивы.
Есенин – создатель единственного в своем роде “древесного романа”, лирический герой которого – клен, а героини – березы и ивы. Очеловеченные образы деревьев обрастают “портретными” подробностями: у березы – “стан”, “бедра”, “груди”, “ножка”, “прическа”, “подол”, у клена – “нога”, “голова” (“Клен ты мой опавший, клен заледенелый…”; “Я по первому снегу бреду…”; “Мой путь”; “Зеленая прическа…” и др.). Береза во многом благодаря Есенину стала национальным поэтическим символом России.
Другие излюбленные растения – липа, рябина, черемуха.
Более сочувственно и проникновенно, чем в прежней поэзии, раскрыты образы животных, которые становятся самостоятельными субъектами трагически окрашенных переживаний и с которыми у лирического героя кровно-родственная близость, как с “братьями меньшими” (“Песнь о собаке”, “Собаке Качалова”, “Лисица”, “Корова”, “Сукин сын”, “Я обманывать себя не стану…” и др.).
Пейзажные мотивы у Есенина тесно связаны не только с круговращением времени в природе, но и с возрастным течением человеческой жизни – чувством старения и увядания, грустью о прошедшей юности (“Этой грусти теперь не рассыпать…”, 1924; “Отговорила роща золотая…”, 1924; “Какая ночь! Я не могу…”, 1925). Излюбленный мотив, возобновленный Есениным едва ли не впервые после Е. Баратынского, – разлука с отчим домом и возвращение на свою “малую родину”: образы природы окрашиваются чувством ностальгии, преломляются в призме воспоминаний (“Я покинул родимый Дом…”, 1918; “Исповедь хулигана”, 1920; “Эта улица мне знакома…”, ; “Низкий дом с голубыми ставнями…”, ; “Я иду долиной.
На затылке кепи…”, 1925; “Анна Снегина”, 1925).
Впервые с такой остротой – и опять же после Баратынского – поставлена у Есенина проблема мучительных взаимоотношений природы с побеждающей цивилизацией: “живых коней победила стальная колесница”; “…сдавили за шею деревню // Каменные руки шоссе”; “как в смирительную рубашку, мы природу берем в бетон” (“Сорокоуст”, 1920; “Я последний поэт деревни…”, 1920; “Мир таинственный, мир мой древний…”, 1921). Однако в поздних стихах поэт как бы заставляет себя возлюбить “каменное и стальное”, разлюбить “бедность полей” (“Неуютная жидкая лунность”, ).
Значительное место в творчестве Есенина занимают фантастические и космические пейзажи, выдержанные в стиле библейских пророчеств, но приобретающие человекобожеский и богоборческий смысл: “Ныне на пики звездные // Вздыбливаю тебя земля!”; “Возгремлю я тогда колесами // Солнца и луны, как гром…”. Эта космическая символика, вдохновленная революцией, сближает поэзию Есенина и Маяковского периода тысяча девятисот семнадцатого-1918 годов. Однако гиперболические образы космической и потусторонней природы, заполнившие поэмы Есенина тех лет (“Пришествие”, “Преображение” и др.), в целом оказались малоорганичны для его творчества.
Гораздо более естественны, хотя тоже условны, “Персидские мотивы” (1924-1925) – полуфантастические пейзажи страны, где Есенин никогда не был, но являющие собой один из лучших образцов пейзажной экзотики в русской поэзии.
Есенинская поэзия природы, выразившая “любовь ко всему живому в мире и милосердие” (М. Горький), замечательна и тем, что впервые последовательно проводит принцип уподобления природы природе же, раскрывая изнутри богатство ее образных возможностей: “Золотою лягушкой луна // Распласталась на тихой воде…”; “не звенит лебяжьей шеей рожь”; “ягненочек кудрявый – месяц // Гуляет в голубой траве” и т. п.
Источник: “Природа, мир, тайник вселенной…”.
‹ Сергей Городецкий О Сергее Есенине Вверх Сергей Есенин. Биография ›
С. А. Есенин Анализ произведения