Сатирические произведения В. В. Маяковского. Основные темы, идеи и образы

Сатирические произведения В. Маяков­ский создавал на всех этапах своего творче­ства. Известно, что в ранние годы он со­трудничал в журналах “Сатирикон” и “Новый сатирикон”, а в своей автобиографии “Я сам” под датой “1928”, то есть за два года до смерти, написал: “Пишу поэму “Плохо” в противовес поэме 1927 года “Хорошо””. Правда, ее поэт так и не написал, но сатире отдавал дань и в стихах, и в пьесах.

Ее темы, образы, пафос менялись.

В ранней поэзии В. Маяковского сатира продиктована прежде всего пафосом анти­буржуазности,

причем он носит романтиче­ский характер. Возникает традиционный для романтической поэзии конфликт творчес­кой личности, авторского “я” с общест­вом – бунт, одиночество (недаром часто стихи раннего Маяковского сравнивают с лермонтовскими), желание дразнить, раз­дражать богатых и сытых, иными словами, эпатировать их. Для поэтического направ­ления, футуризма, к которому принадлежал молодой автор, это было типично.

Чуждая обывательская среда изображалась сатири­чески. Поэт рисует ее как бездуховную, по­груженную в мир низменных интересов, в мир вещей:

Вот вы, мужчина, у вас в

усах капуста

Где-то недокушанных, недоеденных щей;

Вот вы, женщина, на вас белила густо,

Вы смотрите устрицей из раковин вещей.

В. Маяковский использует весь арсенал традиционных для поэзии, для сатиричес­кой литературы, которой столь богата рус­ская культура, художественных средств. Так, он использует иронию в самих названиях целого ряда произведений, которые поэт обозначил как “гимны”: “Гимн судье”, “Гимн ученому”, “Гимн критику”, “Гимн обеду”. Как известно, гимн – это торжественная песнь.

У Маяковского – это злая сатира. Его ге­рои – это унылые люди, которые сами не умеют радоваться жизни и завещают это другим, стремятся все регламентировать, сделать бесцветным. В качестве места дей­ствия своего гимна поэт называет Перу, но подлинный адрес вполне прозрачен.

Особенно яркий сатирический пафос слышится в “Гимне обеду”. Герои стихо­творения – те самые сытые, которые обре­тают значение символа буржуазности. В стихотворении используется метафора, ко­торая в литературоведении называется си­некдоха: вместо целого называют часть.

В “Гимне обеду” вместо человека действу­ет желудок: “Желудок в панаме! Тебя ль за­разят величием смерти для новой эры?! Желудку ничем болеть нельзя, кроме ап­пендицита и холеры!”

Своеобразным поворотным моментом в сатирическом творчестве В. Маяковского стала сочиненная им в октябре 1917 года ча­стушка: “Ешь ананасы, рябчиков жуй, день твой последний приходит, буржуй”. Здесь Маяковский еще и романтический поэт, поставивший свое творчество на службу новой власти. Эти отношения – поэт и власть – складывались далеко не просто, это отдельная тема, но одно несомненно – бунтарь и футурист В. Маяковский искренне пове­рил в революцию.

В автобиографии он пи­сал: “Принимать или не принимать? Такого вопроса для меня (и для других москвичей-футуристов) не было. Моя революция”.

Сатирическая направленность поэзии ме­няется. Во-первых, ее героями становятся враги революции. Эта тема на долгие годы стала важной для поэта, она дала обильную пищу его творчеству. В первые годы после революции это стихи, которые включались в “Окна РОСТА” (то есть Российского теле­графного агентства, выпускающего агита­ционные плакаты на злобу дня).

Маяковский принимал участие в их создании и как поэт, и как художник – ко многим стихотворени­ям прилагались рисунки, вернее, то и дру­гое создавалось как единое целое в тради­ции народных картинок – лубков. В “Окнах РОСТА” он использует такие сатирические приемы, как гротеск, гипербола, пародия. Так, в некоторых надписях используются размеры известных песен, например “Во Францию два гренадера” или известной по шаляпинскому исполнению “Блохи”.

Персо­нажи – белые генералы, несознательные рабочие и крестьяне, буржуи – непременно в цилиндре и с толстым животом.

К новой жизни Маяковский предъявляет максималистские требования, поэтому мно­гие его произведения сатирически показы­вают ее пороки. Так, большую известность приобрели стихотворения “О дряни”, “Про­заседавшиеся”. В последнем новые чинов­ники бесконечно заседают (хотя на фоне то­го, что мы знаем о деятельности тогдашних властей в России, эта их слабость выглядит довольно безобидно).

Поэт создает гроте­скную картину. В том, что сидят “людей по­ловины”, не только реализация метафоры – люди разрываются пополам, чтобы все ус­петь, но и сама цена таких заседаний.

В стихотворении “О дряни” к В. Маяков­скому словно бы возвращается прежний ан­тиобывательский пафос. Достаточно безо­бидные детали быта вроде канарейки или самовара приобретают значение зловещих символов нового мещанства. В финале сти­хотворения возникает традиционный для литературы образ оживающего портрета, на этот раз портрета Маркса, который вы­ступает с довольно странным призывом свернуть головы канарейкам.

Понятен этот призыв только в контексте всего стихотво­рения, в котором эти птицы приобрели столь обобщенное значение.

Менее известны сатирические произведе­ния Маяковского, в которых он выступает не с позиции воинствующей революционности, а с позиций здравого смысла. Одно из таких стихотворений – “Стихотворение о Мяс­ницкой, о бабе и о всероссийском масшта­бе”. Здесь революционное стремление к глобальной переделке мира приходит в пря­мое противоречие с обыденными интереса­ми рядового человека.

Бабе, которой “гря­зью обдало рыло” на непролазной Мясницкой улице, нет дела до глобальных перемен.

В этом стихотворении можно видеть пере­кличку с полными здравого смысла речами профессора Преображенского из повести М. Булгакова “Собачье сердце”.

Таким же здравым смыслом пронизаны сатирические стихи В. Маяковского о страс­ти новых властей к тому, чтобы всем и всему давать имена героев. Так, в стихотворении “Ужасающая фамильярность” появляются придуманные поэтом, но вполне достовер­ные “Гребенки Мейерхольд” или “Собака имени Полкан”. В 1926 году написано стихо­творение “Строго воспрещается”:

Погода такая, что маю впору.

Май – ерунда.

Настоящее лето.

Радуешься всему: носильщику, контролеру билетов.

Руку само подымает перо, и сердце вскипает песенным даром.

В рай готов расписать перрон Краснодара.

Тут бы запеть соловью-трелеру.

Настроение – китайская чайница!

И вдруг на стене:

– Задавать вопросы контролеру строго

Воспрещается!

И сразу сердце за удила. Соловьев камнями с ветки. А хочется спросить:

– Ну, как дела? Как здоровьице? Как детки?

– Прошел я, глаза к земле низя, только

Подхихикнул, ища покровительства, И хочется задать вопрос, а нельзя –

Еще обидится правительство!

Происходит столкновение естественного человеческого порыва, чувства, настроения с казенщиной, с канцелярской системой, в которой все регламентировано, строго под­чинено правилам, осложняющим людям жизнь. Не случайно стихотворение начина­ется весенней картиной, которая рождает радостное настроение: самые обыденнее явления, вроде перрона вокзала, вызывают поэтическое вдохновение, песенный дар. В. Маяковский находит удивительное срав­нение: “Настроение – китайская чайница!” Сразу же рождается ощущение чего-то пра­здничного.

И все это перечеркивает строгий канцеляризм. Поэт с поразительной психо­логической точностью передает ощущение человека, который становится предметом строгого запрета – он делается принижен­ным, уже не смеется, а “подхихикивает, ища покровительства”. Стихотворение написано характерным для творчества В. Маяковско­го тоническим стихом, и, что типично для поэтического мастерства художника, в нем “работают” рифмы. Так, самое веселое сло­во – “чайница” – рифмуется с глаголом “воспрещается” из убогой казенной лекси­ки.

Использует здесь поэт и другой свойст­венный ему прием – неологизмы: трелеру, низя – деепричастие от несуществующего “низить”. Они активно работают на раскры­тие художественного смысла. Лирический герой этого произведения – не оратор, не борец, а прежде всего человек с его есте­ственным настроением, неуместным там, где все подчинено строгому регламенту.

Сатирические стихи В. Маяковского со­временно звучат и сегодня.