Романы 30-х гг. о людях труда, об индустриальной революции

Очеркист Борис Агапов написал в 1930-1933 гг. в серии очерков “Машина быстроты” о неведомом еще народу общем счастье ускорения хода времени, создании индустриальной России, о конвейере как “машине быстроты”, об автозаводе на Волге как “фабрике темпов”, новом, бескровном этапе революции:
“Второе поколение революции шло на войну в цементном дыму. Танки экскаваторов расчищали ему путь, артиллерия бетоньерок прикрывала его наступление, закрепляя цементом внутри окопы. Счастливы те, у кого было мужество не укрыться в тылу, кто

бросил себя на самое трудное, что было тогда в стране”.
Даже писатели давно сложившиеся, опытные, ощутили в это время стремление раздвинуть горизонты восприятия жизни, увидеть нового человека труда – в котловане, в горячем цеху, в конструкторском бюро, на площадке паровоза, в кабине самолета. He случайно А. Платонов в 30-е гг. “вернулся на паровоз” – из условных миров “Чевенгура” и “Котлована” – в прекрасных рассказах “Старый механик” (1940), “В прекрасном и яростном мире” (1941), во “Фро” (1936) и в “Бессмертии” (1936). Многие писатели 30-х гг. искренне торопили время (“Время, вперед!” – так назывался роман В. Катаева), воспевали “темпы” (пьеса Н. Погодина “Темп”, 1930), самозабвенно посвящали свои дни и ночи “поэмам о топоре” (Н. Погодин), “проводам в соломе” (т. е. электрификации деревни) (М.

Исаковский) и другим весьма прозаическим вещам. При всем этом они не ощущали себя посланцами несвободы, жертвами принудиловки.
Весьма характерно, что Борис Ручьев (1913-1978), поэт трагической судьбы, уже после возвращения с Колымы, из ссылки, вспомнил и свою юность в Магнитогорске, и строительство знаменитого завода (оно началось с земли, котлована, продолжилось закладкой бетона и работами по монтажу металлоконструкций домны) как смену веков, как буревой натиск на время. Может быть, чудо сотворенья, литья колокола, священный смысл каждой операции, синтез вечности и мгновения сравнимы с этим обожествлением Магнитки.
Земляной,
Деревянный,
Бетонный…
И уже замирает душа,
Как загрохал над первою домной
Завершающий век монтажа
В кожушке броневого закала
Пятым, праздничным веком литья,
На глазах, по частям вырастала
Домна-матушка, юность моя…
В короткий период было создано множество произведений как очерково-публицистического плана – “Письма Днепростроя” (1931) Ф. Гладкова, “Человек и его дело” (1931) М. Казакова, так и романов, повестей, среди которых выделялись “Большой конвейер” (1933) Як. Ильина, “Энергия” (1932-1938) Ф. Гладкова, “Соть” (1931) Л. Леонова, наконец, “Гидроцентраль” (1931) М. Шагинян, уже упомянутые романы В. Катаева “Время, вперед!” (1932) и “День второй” (1934) И. Эренбурга, “Человек меняет кожу” (1932-1933) Б. Ясенского, “Танкер “Дербент”” (1938) Ю. Крымова.
Если оставить в стороне неизбежные в литературе о строительстве заводов, электростанций, каналов производственные пейзажи (а они тоже были захватывающе новыми), сюжетные узлы соревнования бригад, неизбежные конфликты человека и техники, публицистические попытки “соединить русский революционный размах и американскую деловитость”, то центральным моментом всех произведений вновь станет проблема “человек и его биография”.
История в 30-е гг. для многих советских писателей – время сотворения биографий, новых героев, новых сюжетов судьбы: этот процесс и запечатлели романы и очерки 30-х гг.