Роман Тереза Ракен (Золя Эмиль)

Первое выступление Золя на новом поприще натурализма было шумным. В 1867 году вышел его роман “Тереза Ракен”, представляющий собою дерзкий физиологический эксперимент средствами литературы. Поле наблюдений здесь сознательно сужено до крайности, приметы времени почти отсутствуют, социальные и политические вопросы отметены.

Автор как бы расчищает себе место для проведения опыта, “эксперимента”; поместив своих персонажей в определенные обстоятельства, он хочет составить бесстрастный отчет об их “реакциях”.

Как гласит

предисловие ко второму изданию романа, Золя видел “весь смысл книги” в том, чтобы “изучить не характеры, а темпераменты”, и радовался, что читатели не обнаружили у его героев ничего похожего на душу. “Я просто-напросто исследовал два живых тела, как хирург исследует два трупа”,- вызывающе заявляет он. Поэтому Золя отказывается от нравственных оценок и, дразня буржуазных моралистов, ставит эпиграфом к отдельному изданию романа изречение: “Порок и добродетель такие же продукты, как купорос или сахар”.

Воспользовавшись распространенным сюжетом буржуазной драмы и романа своего времени

– семейный “треугольник”, супружеская измена и преступление ради любви,- Золя построил на его основе историю “индивидов, которые всецело подвластны своим нервам и голосу крови, лишены способности свободно проявлять свою волю и каждый поступок которых обусловлен роковой властью их плоти”. Темная плотская страсть с роковой неотвратимостью бросает Терезу в объятия Лорана и столь же неотвратимо ведет к убийству мужа, мешающего утолению этой страсти. В центре романа проблемы физиологии: неосознанные инстинкты и влечения, неврозы, истерия, внезапные вспышки ненависти и страха.

Золя всячески подчеркивает животное начало в своих героях – тупость Лорана, нравственную невменяемость Терезы; тень убитого Камилла встала между ними и погасила их страсть, сделала вчерашних любовников врагами-сообщниками, боящимися взаимного разоблачения, но никакой нравственной драмы они не переживают, у них “никогда не хватило бы мужества на признание и искупление в возмездии”.

Золя рисует в “Терезе Ракен” темный сырой пассаж Нового моста с его жалкими лавчонками, чердачную каморку Лорана с окном, пробитым в крыше, морг с холодными плитами и струйками воды, стекающей на мертвые тела, подробно описывает полуразложившийся труп утопленника,- это “среда”, с которой взаимодействуют его герои.

Но, несмотря на то, что “Тереза Ракен” явилась своего рода манифестом “экспериментального” натуралистического метода, уже в этом первом романе Золя не смог избежать социальных мотивировок. Больше того, противореча своей программе “бесстрастности”, он написал, по сути, антибуржуазный роман. Драма Терезы и Лорана прямо вытекает из отношений и морали собственнического общества, в котором царят своекорыстие, эгоизм и ложь. Тереза с детства приучена к лицемерию и привыкла подавлять свои истинные чувства; долгие годы, до встречи с Лораном, она прячет отвращение к мужу под маской равнодушия и покорности.

Положение сироты-бесприданницы отдало ее в полную власть тетки, и теперь, замыслив убийство, она “мстит” за свою загубленную юность. Лоран сперва идет на связь с женою приятеля, из соображений корысти – эта любовница ничего не будет ему стоить,- а затем приходит к мысли о преступлении, чтобы занять место Камилла и обеспечить себе беззаботное существование. Собственническая мораль движет им и в дальнейшем: он с нетерпением ждет смерти отца, чтобы получить наследство, после убийства не решается порвать с Терезой, чтобы не лишиться ее сорока тысяч франков; его внутренний мир так же ограничен и пуст, как и у его жертвы, он тяготится трудом и лелеет чисто буржуазный идеал жизни, заполненной бездельем и удовольствиями. Эгоизм кроется и под внешней безобидностью и добродушием госпожи Ракен и Камилла, которые распоряжаются Терезой, как своей собственностью, даже не отдавая себе в этом отчета.

С флоберовским сарказмом рисует Золя “отупевших чиновников с пустой головой”, которые собираются по четвергам в столовой Ракенов. Беспросветная глупость, духовное убожество, бессмысленное полуживотное существование всех этих мещан – вот почва, на которой рас-цветают себялюбие, жажда наживы и низменных наслаждений. Едкой иронией пронизана одна из последних сцен романа, когда гости Ракенов, равнодушные к разыгравшейся в доме трагедии, спешат вернуться к привычному жалкому удовольствию – еженедельной партии в домино – и называют преступный дом “святилищем мира”, говорят, что в нем “пахнет честностью”. Авторская интонация в “Терезе Ракен” порой совсем не походит на бесстрастность стороннего наблюдателя.

Самым парадоксальным образом эмоциональная атмосфера первого натуралистического романа Золя связывает его с романтизмом: зловещие, мрачные краски, живописные эффекты, “зеленоватое лицо утопленника” на портрете, заранее предвещающее трагедию и затем глядящее на убийц в брачную ночь, таинственная сила, заставляющая руку художника против воли снова и снова выписывать лицо своей жертвы; кот Франсуа – соглядатай преступников, достойный собрат Черного кота Эдгара По; наконец, романтическая символика, образ тюремной цепи, сковывающей сообщников, незаживающий укус на шее убийцы, составляющий лейтмотив до самого финала романа, когда мертвая Тереза прикасается к нему губами, некая отметина вины,- все это скорее атрибуты романтического романа-фельетона (которому Золя отдал дань в “Марсельских тайнах”, писавшихся одновременно с “Терезой Ракен”), чем “научного” жанра. В “Терезе Ракен” уже ощущается то противоречие между фактографией и повышенной эмоциональностью, которая составит важную стилистическую особенность “Ругон-Маккаров”.

Роман “Тереза Ракен”, задуманный как литературный эксперимент, оказался более содержательным в идейном и художественном отношении, чем предполагал сам автор. Но на творческом пути Золя это произведение было только этапом, который скоро остался позади.

Не прошло и года, как он назвал свою книгу “исследованием случая чересчур исключительного” и заявил, что, для того, чтобы написать хороший роман, следует “наблюдать общество с более широкой точки зрения, описывать его в различных, более разнообразных аспектах”.

Замысел большой серии романов, которые должны были составить панораму современной эпохи в духе “Человеческой комедии”, окончательно сложился к 1868 году. Золя подошел к этой задаче как новатор. Он не собирался повторять Бальзака, он брался за изображение жизни во всеоружии своего “научного” метода и твердо верил, что откроет неизведанные ее глубины.

Как истинный сын нового времени, зачарованный его динамикой и размахом, бурным развитием промышленности, техники, стремительной сменой жизненных укладов, Золя хочет построить мост между искусством и наукой, предоставить в распоряжение ученых ценные факты, подсказать им путь к освоению еще не изученных сторон действительности. В этом, как и во многом другом, он предвосхитил некоторые тенденции литературы XX века. Трудность состояла в том, чтобы, глядя на жизнь сквозь призму на-турализма, найти прием, который позволил бы объединить отдельные части задуманной эпопеи сквозной мыслью и действием.

Золя выбрал оригинальный ход: построил будущий цикл романов как “Естественную и социальную историю одной семьи во время Второй империи”, решая таким образом двойную задачу – изучить “физиологического человека” и исследовать современное общество. Семья была в его понимании одновременно и первоначальной ячейкой буржуазного общества и ареной действия биологического закона; и, прослеживая изменение наследственных признаков на протяжении нескольких поколений, а также судьбы членов этой семьи, которых жизнь бросает вверх или вниз по ступеням общественной лестницы, Золя получал возможность описать все слои общества и общественные состояния, все профессии, Париж и провинцию, город и деревню на широком отрезке времени, то есть с другого конца прийти к тому, что сделал Бальзак в “Человеческой комедии”.

Идея проследить жизнь нескольких поколений одной семьи была плодотворной и также предвосхитила некоторые литературные явления XX века – “Будденброков” Томаса Манна, “Сагу о Форсайтах” Голсуорси, “Семью Тибо” Р. Мартен дю Гара и т. д.

Источники:

Золя Эмиль Тереза Ракен. Жерминаль.- Мл Правда, 1981.-720 с.

Аннотация: В настоящее издание выдающегося французского писателя Э. Золя (1840-1902) вошли два его наиболее известных произведения: “Тереза Ракен” и “Жерминаль”.