Разговор о традициях Гоголя в творчестве М. Булгакова
Романтическое видение мира в “украинских” повестях Гоголя, причудливое переплетение быта и фантастики, несомненно, входят в сложный комплекс литературно-житейской основы не только ранних произведений Булгакова, но и его “главной вещи” – романа “Мастер и Маргарита”. Современники романиста в своих воспоминаниях отмечали эту связь, говоря о своеобразии булгаковского творческого подхода: “Его поразительная наблюдательность слишком часто переступала спокойные реалистические грани. Вокруг живой натуры, в основе своей
Недаром он любил Гоголя, в котором была та же струя” м. Свое сопоставление автор воспоминаний основывал на характере построения повестей Гоголя “Нос” и “Шинель”. Следует заметить, что не только “петербургские” повести, но и более ранние произведения Гоголя питали воображение автора книги “Мастер и Маргарита”.
В романе наличествуют сложные ремииесценции из “Вечеров па хуторе близ Диканьки” Гоголя, прошедшие сквозь призму булгаковского философского видения мира и особого душевного
По пути встречают прощенного после двухтысячелетней муки прокуратора Иудеи Понтия Пилата, получившего, наконец, долгожданную возможность встретиться на лунной дороге и попытаться “договориться” до истины с бывшим арестантом Га-Ноцри-Христом. Но дорога Мастера и Маргариты пролегает далее…
Символическая сцена полета героев заставляет вспомнить то неумолимо мчащегося вороного коня с всадником-мстителем в “Страшной мести”, то волшебные полеты Хомы Брута и ведьмы-панночки над таинственно преображенной лунным светом землей или Вакулы верхом на черте, над странно измененными нечеткими очертаниями улиц и домов столичного города. “Но кто среди ночи,- читаем в повести Гоголя “Страшная месть”,- блещут или не блещут звезды, едет на огромном вороном коне, какой богатырь с нечеловеческим ростом скачет под горами, над озерами, отсвечивается с исполинским конем в недвижных водах и бесконечная тень его страшно мелькает по горам?”
Эти мрачные, предвещающие неминуемую расплату строки из “Страшной мести” координируют с финалом романа Булгакова. И тем более что оба произведения, сходящиеся в идее конечного суда и возмездия, имеют один и тот же общий источник – Библию.
Образ всадника на черном (вороном) коне восходит именно к этому древнему памятнику. На страницах Библии (“Откровение Иоанна Богослова”) перед взором пророка возникают символические картины конца мира, апокалиптические видения. Вот одно из них: “И когда он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри.
Я взглянул, и вот конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей”. “Мера” – это символ определения степени человеческой вины и соответственно возмездия.. За конем вороным в Библии появляется конь бледный, и на нем всадник, имя которому “смерть”; он обладает властью жестоко карать всех преступных и неправедных, и сам “ад следует за ним”. В “Откровении” изображены мистический суд, страшные кары за преступления: ужасные землетрясения, сдвигающиеся горы, бездонные пропасти, реки, полные крови, “озеро огненное, горящее серою”, куда “Сидящий на коне” сбрасывает грешников.
Всадник на вороном коне, несущий возмездие (“Страшная месть”), по-видимому, берет свое начало в “Откровении”, а далее (бегство злодея-колдуна, его встреча со схимником, страшная гибель и вечные муки) обрастает мотивами и деталями народных легенд и преданий. Пейзажный и исторический фон приобретает черты национальные (Днепр, Карпатские горы, Черное море, битвы казаков с “ляхами”…).
Идея конечного суда и возмездия, которая является философско-моральной основой “Страшной мести”, присутствует и в романе Булгакова. Иное дело, что в роли “подсудимого” является не колдун с его неслыханными злодеяниями, а прокуратор Иудеи Понтий Пилат, отдавший Га-Ноцри на распятие. И не только он, но и Мастер – творец, многое претерпевший на земле.
По вышней воле Мастер все же обречен не на “свет”, а на вечный “покой” (быть может, потому, что имел на земле нравственный выбор, но подчинился силе во имя терпения и покоя). Впрочем, быть может, здесь заключается еще нераскрытая “загадка” творчества Булгакова. В данном случае хотелось лишь наметить еще одно из свидетельств коренного вхождения Гоголя в жизненный и творческий “состав” одного из самых замечательных представителей советской литературы.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...