Пугачев как вождь народного восстания и как человек (По повести А. С. Пушкина “Капитанская дочка”)
Пугачев как вождь народного восстания и как человек (По повести А. С. Пушкина “Капитанская дочка”)
Пугачев как вождь народного восстания и как человек (По повести А. С. Пушкина “Капитанская дочка”) 1.”История Пугачевского бунта” и “Капитанская дочка”. 2.Бродяга, “донской казак и раскольник” Емельян Пугачев. 3.”Государь Петр Федорович”. Поехал казак на чужбину далеку, На верном коне на своем вороном.
Кавказ свой навеки, навеки покинул, Ему не вернуться в родительский дом. Русская народная песня А. С. Пушкин
В результате этой работы у Пушкина родился замысел “Капитанской дочки”. Однако “Капитанская
В своей повести Пушкин рисует Пугачева не извергом, как зачастую виделся он историкам того времени. Пушкин показывает своего героя живым человеком, который бывает жесток, но может быть и милостивым. Сочувствие, которое вызывает Пугачев и та участь, которая неминуемо его ожидает, Пушкин следующим образом передает от лица Петра Гринева, главного героя повести: “…сильно
Е сочувствие влекло меня к нему. Я пламенно желал вырвать его из среды злодеев, которыми он предводительствовал, и спасти его голову, пока еще было время”. Когда Пугачев впервые появляется в повести Пушкина, автор выводит его безвестным странником, бродягой, которому все нипочем: и мороз, и буран. “Наружность его показалась мне замечательна: он был лет сорока, росту среднего, худощав и широкоплеч.
В черной бороде его показывалась проседь; живые большие глаза так и бегали. Лицо его имело выражение довольно приятное, но плутовское” – так описывает Пушкин внешность Пугачева. Пушкин показывает отчаянный авантюризм Пугачева: “А разве нет удачи удалому? Разве в старину Гришка Отрепьев не царствовал?” Пугачев использует имя Петра III лишь потому, что вера в справедливого царя еще сильна в простом народе.
Ближайшие сподвижники в своем кругу обращаются к нему, как к товарищу, как к равному. Пушкин правдиво рассказывает о жестокостях, которые сопровождают продвижение “Петра Федоровича” по России, но жестокость – обычная спутница всех войн и восстаний: “Не приведи бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!” Но тот же Пугачев способен проявить глубокую человечность и справедливость. Он помнит однажды сделанное ему добро, каким бы малым оно ни казалось. “Ввек не забуду ваших милостей”, – обещает Гриневу безвестный бродяга, и “государь Петр Федорович” сдержит свое слово, хотя оно и было дано врагу. Прямота души, честность и широта натуры не позволяют Пугачеву последовать совету своих приближенных – пытать и повесить офицера, явившегося в его лагерь, чтобы спасти любимую девушку: “Казнить так казнить, жаловать так жаловать: таков мой обычай”.
А почему же народ так охотно следует за Пугачевым?
К нему присоединяются крестьяне и казаки, башкиры и татары, и гарнизоны многих крепостей переходят на его сторону. На военном совете в Оренбурге все говорят о том, что полагаться на верность солдат нельзя. Нельзя отрицать, что Пугачев был человеком незаурядным и талантливым: не имея достаточного образования, он разумно руководит своими войсками, люди ему подчиняются, и долгое время его военным действиям сопутствует успех. Народ признает его своим царем, потому что он близок и понятен простому люду; язык, которым изъясняется “государь” – это живая речь народа, полная пословиц и поговорок.
В калмыцкой сказке, которую он рассказывает Гриневу, желая наглядно объяснить свои поступки, вероятно, в иносказательной форме повествуется о свободе, о воле, которая была извечной мечтой угнетенного народа: “Орел клюнул раз, клюнул другой, махнул крылом и сказал ворону: нет, брат ворон, чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью, а там что бог даст!” Но все таланты и добрые качества Пугачева пропадают даром; его удача отворачивается от него, и он попадает в руки врагов. Пушкин кратко пишет: “Пугачев бежал, преследуемый Иваном Ивановичем Михельсоном. Вскоре узнали мы о совершенном его разбитии”. Далее встречается упоминание о казни Пугачева.
Так окончил свои дни один из “злодеев”, чтимых в народе, как народные заступники и выразители чаяний простых людей, их мечты о воле.