Проблема личности и тоталитарного государства в произведениях Андрея Платонова

Тему человека и тоталитарного государст­ва, подавляющего в нем личность, можно на­звать центральной в творчестве Андрея Пла­тонова. Писатель выступал против объедине­ния отдельных людей, индивидуальностей в безликие “массы”, покорные режиму. Этот протест звучит во многих произведениях Платонова, ярких символичностью образов и своеобразием авторского языка.

Эта тема косвенно затронута в рассказе “Усомнившийся Макар”, написанном Плато­новым в 1929 году. В нем автор показывает зарождение бюрократизма – машины, сто­ящей над

человеком и обезличивающей всех, кто приобщается к труду в учреждени­ях. “Нормальный мужик” Макар Ганушкин отправился в Москву, “чтобы добывать себе жизнь под золотыми головами храмов и вождей”. Он задается вопросом: “Что мне делать в жизни, чтоб я себе и другим был ну­жен?” Ответа нет ни в жизни, ни во сне, где ему приснился мертвый идол верховной власти.

Уже в этом рассказе Платонов ста­вит вопрос о ценности-идеи, оторванной от интересов человека, его гармоничного раз­вития. Идол мертв, потому что мертва лю­бая мысль, направленная на разрушение личности, убежден писатель.

Услышав в дурдоме

про статью Ленина о сидящих в учреждениях враждебных лю­дях, Макар пошел туда бороться за “обще­бедняцкое дело”. В результате он сам, как свежий человек из “низов”, был принят в ря­ды чиновников. Так поиски истины закончи­лись у Макара обретением теплого местеч­ка, где уже совсем не хотелось думать о тех самых трудящихся, ради интересов которых он двинулся в путь…

История Макара Ганушкина – это рассказ о том, как “нормальный мужик” превраща­ется в обезличенного служащего. Платонов пытается сказать тем самым, что государст­во, провозгласившее себя народным, со­здает государственную машину, которая на самом деле не защищает интересы людей, а стоит над ними. Платонов же видит такой выход: “Отпустить бы всех людей из учреж­дений на свободу, чтобы они наделали по­больше съедобных, носильных и жилищных вещей, дабы никто не серчал от нужды и да­бы они сами перестали поедать чужие мяг­кие вещи”.

Интересное развитие этой темы мы видим в романе “Чевенгур”. Это произведение об Октябрьской революции в центральных гу­берниях России, о людях, которые защища­ли революцию в гражданской войне, о “строителях страны”, об их идеях, мыслях и переживаниях. Главный герой романа – Александр Дванов – отправляется в город Чевенгур, где образовался полный комму­низм. По дороге он встречается с бывшим командиром “полевых большевиков” Степа­ном Копенкиным, мечтающим о всеобщем равенстве и об освобождении от “живых врагов коммунизма” мертвого тела Розы Люксембург.

Они вместе направляются в Чевенгур.

И вот они уже в “революционном заповед­нике”. Коммунизм установлен в Чевенгуре декретом Чепурного и его товарищей. Чевенгурцы живут беззаботно, они не трудят­ся – труд “способствует происхождению имущества, а имущество – угнетению”.

Од­ной лишь силой веры чевенгурцы стремятся приблизить реальный коммунизм. Пока же в городе царят лишь отдельные его призна­ки – абсолютное равенство, понимаемое скорее как одинаковость физическая, умст­венная и духовная, а также взаимное обожа­ние товарищей.

Их руководители – Чепурной и его идео­логический помощник Прокофий видят ско­рейшее приближение коммунизма в полном уничтожении “густой мелкой буржуазии”, населявшей город. К буржуазии же причис­лялся всякий, кто не рвался “обнять товари­ща” и “затихнуть в счастье полного душев­ного коммунизма”.

В “Чевенгуре” Платонов показывает, как изначально светлые помыслы, забота о все­общем благе вырождаются в свою противо­положность: деление людей на “наших” и “не наших” и травлю последних. Самоуправ­ство идеологов – людей номер один в тота­литарном государстве – не имеет границ. Вот, к примеру, Прокофий, “имевший все сочинения Карла Маркса для личного упо­требления, формулировал всю революцию как хотел – в зависимости от настроения Клавдюши и объективной обстановки”. И мы видим, к чему привело такое идеологичес­кое руководство в Чевенгуре.

Коммунары с уверенностью и воодушевлением борются с “буржуазным элементом”: “Буржуев в Че­венгуре перебили прочно, честно, и даже загробная жизнь их не могла порадовать, потому что после тела у них была расстреля­на душа”. Товарищи уже все сделали для прихода коммунизма: гадов перебили, иму­щество, ведущее к неравенству и эксплуата­ции, уничтожили. Но так и не дождались они первого утра “нового века” – коммунизм не наступил…

Дальнейшие события романа показывают нам отношение автора к описываемому им построению “нового века”. Чевенгур разру­шается каким-то страшным вражеским от­рядом. Роман заканчивается дорогой, от­крытостью в будущее, надеждой. Андрей Платонов зовет к такому строю бытия, где каждая личность друг от друга “не слишком далеко” и “не слишком близко”.

Своим гро­тескным произведением Платонов вы­ступил против нивелирования личности. Одинаковость физическая, умственная и духовная невозможна. Такое равенство ос­тановило бы всякое развитие, саму жизнь, говорит автор.

Тема, вынесенная в название сочинения, во всей полноте раскрывается Платоновым также в повести “Котлован”, написанной в 1929-1930 годах, или, как говорится в са­мой повести, в “светлый момент обобще­ствления имущества”. Главный герой “Кот­лована” Вощев, подобно Усомнившемуся Макару, задумался и засомневался в спра­ведливости всего происходящего вокруг. А вокруг происходит вот что.

Герои повести согласно директиве сверху безостановочно роют Яму. При этом Котлован даже не углуб­ляется и не принимает тех форм, которые напомнили бы конфигурацию будущего фундамента. Он просто расползается по земле – сначала вчетверо, а затем – бла­годаря стараниям исполнителей, в шесть раз.

Создается впечатление, что Котлован будет распространяться до бесконечности. Вот об этом и думает главный герой.

Задумавшийся “среди общего темпа тру­да” Вощев – фигура не только не нужная, но и вредоносная: он сомневается в “гене­ральной линии”, ищет собственную дорогу к истине. Вощев описан Платоновым как на­родный философ-правдоискатель. В то же время он представитель первого поколения советской интеллигенции, призванной за­нять место уничтоженного старого культур­ного слоя.

В “Котловане” показан также один чудом уцелевший интеллигент-инже­нер Прушевский, внутренне подготовивший себя к самоубийству и живший на строи­тельстве “предсмертной, равнодушной жизнью”. Оба эти героя не могут найти смысла в той работе, которую они вынужде­ны делать.

Девочка Настя, единственная радость и надежда землекопов, умирает. Глядя на умирающую Настю, Вощев думает: “За­чем… теперь нужен смысл жизни и истина всемирного происхождения, если нет ма­ленького, верного человека, в котором исти­на стала бы радостью и движением?” Плато­нов пытается понять, что движет людьми, продолжающими рыть яму, несмотря на то, что их мечта уже похоронена. Он пишет, что кто-то один (или несколько) вынул из чело­веческих сердец веру и узурпировал истину, наделав из нее массу кумачовых плакатов об ударном темпе и энтузиазме. Заменить “упраздненного Бога” должен был массо­вый психоз – поклонение вождю тоталитар­ного режима.

Именно об этом повесть Пла­тонова. Человек в поисках истины постоян­но натыкается на слепую силу всеобщего психоза, на авторитарность.

Личность не может развиваться в тотали­тарном государстве. Андрей Платонов всем своим творчеством пытался сказать, что го­сударство не должно стоять над человеком, а людей нельзя стричь под одну гребенку. Иначе история остановится, а светлые меч­ты о коммунизме превратятся в свою проти­воположность. Так оно и произошло…

Твор­ческий путь самого писателя, программные произведения которого были опубликованы в нашей стране спустя более чем полвека после их написания, лишний раз доказыва­ет, что в тоталитарном государстве нет мес­та свободно мыслящему человеку.