Приемы и способы сатирического повествования М. Зощенко (По рассказу “История болезни)
1. Новаторство Зощенко-писателя.
2. Достижение комического эффекта в рассказах.
3. Пример сатирического повествования на конкретном произведении.
Михаила Зощенко можно смело поставить в один ряд с такими писателями в русской литературе, как А. Толстой, И. Ильф и Е. Петров, М. Булгаков, А. Платонов. Работы, написанные автором в 20-х годах XX века, имеют под собой основу из реальных и достаточно животрепещущих фактов, взятых либо из свободных наблюдений, либо из массовой читательской корреспонденции. Темы их вычурны и многообразные: сумятица
Нередко повествование базируется в форме раскованного диалога с читателем, а временами, когда пороки приобретают наиболее возмутительный характер, тогда в голосе автора без утайки слышатся публицистические нотки. Новшеством Зощенко явилось открытие курьезного персонажа, который, по словам писателя, “почти что не фигурировал раньше в русской литературе”, а также манипуляциями маски, при помощи которой он вскрывал такие жизненные грани, которые зачастую находились
Автор пробирается в святыню обывателя, который непроизвольно разоблачает сам себя в своих монологах. Этот розыгрыш мастерски завоевывался путем виртуозного владения стилем повествования от имени рассказчика, филистера, каковой не только боялся прямо заявлять о своих воззрениях, но и стремился невольно не дать предлога для порождения о себе каких-либо заслуживающих порицания суждений.
Комедийного эффекта Зощенко нередко добивался путем искажения фраз и выражений, заимствованных из разговора неграмотного обывателя, со свойственными ей оборотами, неправильными грамматическими фигурами и синтаксическими блоками (“плитуар”, “окромя”, “хресь”, “етот”, “в ем”, “брунеточка”, “вкапалась”, “для скусу”, “хучь плачь”, “эта пудель”, “животная бессловесная”, “у плите” и т. д.). Также употреблялись и обрядовые иронические методы, существующие в широком обиходе со времен “Сатирикона”: противник взяток, говорящий речь, в которой упоминаются рецепты, как брать взятки (“Речь, произнесенная на банкете”); враг пустословия, сам на поверку являющийся охотником праздных и салонных разговоров (“Американцы”); доктор, зашивающий часы “кастрюльного золота” в живот больному (“Часы”), Фельетон отточен против того, как указывает Зощенко, “малосимпатичного стиля” жизни и работы учреждений, где люди делятся на две неравные категории. В первом случае, “дескать, – мы, а вот, дескать, – вы”. Хотя на самом-то деле, утверждает автор, “вы-то и есть мы, а мы отчасти – вы”.
Окончание звучит предостерегающе-грустно: “Тут есть, мы бы сказали, какая-то несообразность”. Нелепица эта, достигшая уже гротескового уровня, с едкой ироничностью изобличена в рассказе “История болезни” (1936). Здесь обрисованы нравы и быт некоей необычной больницы.
Рассказ “История болезни” завязывается так: “Откровенно говоря, я предпочитаю хворать дома. Конечно, слов нет, в больнице, может быть, светлей и культурней. И калорийность пищи, может быть, у них более предусмотрена.
Но, как говориться, дома и солома вдома”. Пациента с диагнозом “брюшной тиф” доставляют в больницу, и первое, что он видит в отделении для регистрирования вновь поступивших, – громадный плакат на стене: “Выдача трупов от 3-х до 4-х”. Едва оправившись от шока, герой сообщает фельдшеру, что “больным не доставляет интереса это читать”.
В ответ же он слышит: “Если… вы поправитесь, что вряд ли, тогда и критикуйте, а не то мы действительно от трех до четырех выдадим вас в виде того, что тут написано, вот тогда будете знать”. Далее медсестра провожает его в ванную, где уже моется какая-то старушка. Казалось бы, сестра должна принести извинение и отложить на время процедуру “купанья”.
Но она привыкла лицезреть перед собой не людей, а пациентов. А чего церемониться с пациентами? Она хладнокровно предлагает ему залезть в ванну и не обращать на старушку внимания: “У нее высокая температура, и она ни на что не реагирует.
Так что вы раздевайтесь без смущения”.
На этом злоключения пациента не заканчиваются. В начале ему выдается халат не по его росту. Потом, по прошествии нескольких дней, уже начав поправляться, он заболевает коклюшем.
Эта же медсестра ему сообщает: “Вы, наверно, неосторожно кушали из прибора, на котором ел коклюшный ребенок”. Весьма типично: виновен не тот, кто отвечает за стерильность прибора, а тот, кто из него “кушает”.
Когда же герой, наконец, поправляется окончательно, ему никак не удается выбиться из больничных стен, так как его то забыли выписать, то “кто-то не пришел, и нельзя было отметить”, то весь персонал больницы занят установлением движения жен больных. Дома его ждет финальная проверка на прочность: жена рассказывает о том, как на прошлую неделю она получила из больницы повестку с запросом: “По получении сего срочно явитесь за телом вашего мужа”.
“История болезни” – один из тех рассказов Зощенко, в которых изображение грубости, крайнего неуважения к человеку, душевной черствости доведено до предела. Человек, выписываясь из больницы, радуется уже тому, что остался жив, и, вспоминая больничные условия, предпочитает “хворать дома”. Знакомая ситуация?
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...