Последняя романтическая поэма Пушкина “Цыганы”
Он начал работать над поэмой с января 1824 г. в Одессе, а закончил уже в Михайловском, в октябре того же года. Поэма эта получила сразу же широкое признание, особенно восторженно приняли ее люди декабристского круга и настроения. Рылеев писал Пушкину: “Рылеев обнимает Пушкина и поздравляет с Цыганами.
Они совершенно оправдали наше мнение о твоем таланте. Ты идешь шагами великана и радуешь истинно русские сердца…”. А. И. Тургенев признавался Вяземскому: “Два раза уже слышал “Цыган” Пушкина и два раза восхищался ими.
Не мне
Белинский писал об “огромности мысли” “Бахчисарайского фонтана”. Это же можно сказать и о “Цыганах”. Тем более что мысль по существу близкая: о роковых страстях человеческих. В поэме “Цыганы”, однако, роковые страсти показываются в их близком и понятном для русского читателя – психологически понятном – проявлении.
При всех экзотических обстоятельствах герой “Цыган” Алеко – фигура сама по себе не экзотическая, а хорошо знакомая. Это тип именно русского
Он находил в поэме дорогие для себя признания, выражения близких ему сомнений и разочарований, в пей чувствовалась живая ж кровная причастность автора к изображаемому.
Само имя героя Алеко наводит на прямые ассоциации с именем автора. Еще важнее то, что многие слова и признания Алеко читатель воспринимает больше всего как авторские признания. Алеко говорит Земфире о своей ненависти к прошлому, о “неволе душных городов”.
Но мы помним, как эту городскую душную неволю совсем недавно переживал сам Пушкин и как прямо в этом признавался. Алеко думает об Овидии, и за этим мы тоже видим авторскую мысль и живое авторское чувство:
Так вот судьба твоих сынов, О Рим, о громкая держава! Повод любви, певец богов, Скажи мне, что такое слава? Могильный гул, хвалебный глас, Из рода в роды звук бегущий?
Или под сенью дымной кущи Цыгана дикого рассказ…
Размышления героя в поэме почти всегда носят авторизованный характер: это незаметные, скрытые переходы из мира героя в авторский мир. Герою принадлежат поступки, с героем связаны обстоятельства действия, а мысли его больше всего и прежде всего принадлежат самому автору. Это напоминает “Кавказского пленника”. “Цыганы”, последняя романтическая поэма Пушкина, вообще очень похожа на первую его южную романтическую поэму.
Как и “Кавказский пленник”, “Цыганы” строятся на руссоистском сюжете. Герой поэмы Алеко, человек цивилизации и “пленник” цивилизации, попадает в новый для себя мир, к истинным детям природы, с их естественными и свободными правами и понятиями, с их примитивной и одновременно высокой простотой отношений. Это характерно руссоистская ситуация. Именно такого рода правы и отношении, какие показал Пушкин в мире цыган, прославлял Руссо, говоря о том “самом счастливом времени”, о том “золотом веке” в человеческой истории, который предшествовал веку цивилизации.
Руссоистский культ “естественного человека” оказал сильное влияние на романтиков. Безусловно имел ни влияние и на Пушкина времен его романтических увлечений.
Но типично руссоистский сюжет реализуется и разрешается в “Цыганах” не совсем обычным образом. Не совсем, до конца в духе Руссо. Оказавшись среди цыган, в незнакомом и чуждом ему мире, Алеко встречает человека, который сразу же становится ему дорогим,- Земфиру.
Представители различных миров, они тянутся друг к другу. Любовь к Земфире должна помочь герою преодолеть внутреннюю отчужденность от мира свободы. Вместо этого, в конечном счете, она ведет его к гибели и окончательно утверждает его враждебность свободному миру.