“Последняя любовь” анализ стихотворения Тютчева

Любовь – непредсказуемое чувство. Она может прийти к человеку внезапно. Недаром одной из ведущих традиций русской литературы является сравнение любви с ударом, вспышкой, как, например, в рассказах Ивана Алексеевича Бунина. В поэзии дело обстоит несколько иначе.

Поскольку лирика касается области чувств, то поэт ждет эмоционального отклика от читателя, надеется, что каждый, прочитавший стихотворение, сможет воскликнуть: “Да, и я это чувствовал! И я это пережил!”

Стихотворение Федора Ивановича Тютчева “Последняя любовь”,

входящее в знаменитый “денисьевский цикл”, действительно, посвящено последней его любви – 24-летней Елене Денисьевой. Конечно, оно автобиографично, ведь трагическая история их взаимоотношений довольно хорошо известна: 47-летний поэт полюбил юную воспитанницу Смольного института, но не смог оставить семью. Измученная таким “двойным” существованием, молодая женщина умерла от скоротечной чахотки, а Тютчев жил с ощущением вины до самой смерти.

Стихотворение по праву считается жемчужиной любовной поэзии. Это не страстное юношеское признание, это не горькое сожаление о прошедшей любви – это поистине

объяснение, объяснение умудренного жизнью мужчины, научившегося ценить самые сокровенные моменты в любви между мужчиной и женщиной. Именно такие моменты боишься сглазить, поэтому автор и пишет: “О, как на склоне наших лет нежней мы любим и суеверней…” Возможно, герой, на самом деле становится суеверным, потому что боится, что потеряет что-то драгоценное в своей жизни и никогда уже не обретет вновь.

Вообще, нужно отметить, что человек в поэзии Тютчева – хоть в “космической”, хоть в любовной – слаб и величествен одновременно. Хрупкий, как тростник, перед лицом природы, он велик какой-то внутренней, ничем не объяснимой силой. Подобная двойственность ощущается и в данном стихотворения, только здесь это двойственность выражена с помощью параллелизма (сопоставления явлений природы с человеческой жизнью), характерного больше для народной поэзии. В данном произведении последняя любовь героя ассоциируется с вечерней зарей:

Сияй, сияй, прощальный свет Любви последней, зари вечерней!

Буквально это нужно понимать так: как вечерняя заря свои последним сияньем освещает все вокруг, так прощальный свет последней любви озаряет жизнь человека, близящуюся к концу, ведь “полнеба охватила тень”, значит, половина жизни уже прожита. Как тут не вспомнить дантовское : “…земную жизнь пройдя наполовину, я очутился в сумрачном лесу”? Но герой Тютчева не испытывает ни страха, ни сожаления, он только со смиренной мольбой просит:

Помедли, помедли, вечерний день, Продлись, продлись, очарованье.

Да, герой уже немолод, поэтому “скудеет в жилах кровь”, зато теперь его любовь выражает больше доброты, заботы, т. е. нежности, которая “не скудеет в сердце”. Хотя в последних строках звучит скрытая грусть, потому что герой называет последнюю любовь “безнадежностью”. И опять возникает характерный для стиля Тютчева оксюморон: оказывается, “безнадежность” вызывает у героя “блаженство”!

Удивительно.

Говоря о ритмической организации стихотворения, нельзя не сказать об особом звучании этого произведения. Поначалу кажется, что стихотворение написано амфибрахием. Но последнее слово словно выбивается из общего ритма и нарушает слаженное звучание.

В поэзии это принято называть перебивкой ритма. Очевидно, автор использует данный прием, чтобы создать более доверительную интонацию, чтобы подчеркнуть исповедальный характер своего любовного признания. Замедленность ритма вызывают и повторы: “Сияй, сияй, прощальный свет…”, “Помедли, помедли, вечерний день…”, “Продлись, продлись, очарование…”