Полтава характеристика образа Петра I

ПОЛТАВА

(Поэма, 1828)

Петр – российский император. “Петровская” тема естественно возникает в поэме. Романтический сюжет о “беззаконной любви” гетмана Мазепы и Марии Кочубей разворачивается на фоне эпохи, когда “Россия молодая / Мужала с гением Петра”. Да и сама сюжетная коллизия (отец Марии судья Кочубей доносит русской власти на изменника Мазепу) невозможна без “косвенного” участия русского царя, без его жестокой ошибки (донос пересылают Мазепе, Кочубей гибнет, Мария сходит с ума).

И все-таки тема одно, а персонаж

– другое. Пока сам П. остается в сюжетной тени, расстановка сил в поэме соответствует неписаным правилам лорда Байрона; антагонист Мазепы – оскорбленный отец Кочубей; основной конфликт – любовно-психологический и т. д. Но в последней, 3-й части Пушкин, описывая Полтавскую битву России с Карлом XII и Мазепой, вводит П. в состав действующих лиц. И сразу все пропорции меняются. Мазепа из любовного героя разом превращается в антагониста русского царя; Кочубей – перестает казаться неудачным антагонистом Мазепы и становится трагическим союзником победителя (пускай и отдавшего его на растерзание врагу, главное, что в конце концов признавшего свою ошибку!).

Даже казавшиеся назойливыми и неоправданными оценочные эпитеты, которыми автор “награждал” изменника Мазепу, вдруг обретают художественно-идеологический смысл.

Как все остальные герои “Полтавы” (кроме слабого Карла, чьи психологические черты в “Медном всаднике” Пушкин перенесет на образ Александра I), П. наделен сильным характером; как все они, не знает промежуточных состояний и если гневен, то гневен, если весел, то весел, а если добр, то добр. (Другое дело, что автор, описывая героя, садящегося на коня, использует оксюморон – “Лик его ужасен / Он прекрасен”; это лишь усиливает эффектность образа.) Но в отличие от остальных, П. одушевлен не местью (как Кочубей), не жаждой власти (как Мазепа), а высокой страстью государственного делания. Решение “сдать” Кочубея Мазепе – трагическая ошибка, а не преступление; она не снижает образ П. Пушкин считает необходимым выстроить параллельные описания: Мазепа перед боем – Петр перед боем; Мазепа после казни Кочубея (т. е. после победы, одержанной над врагом) – Петр после победы над Карлом и Мазепой, пьющий за здоровье врагов. Это дает возможность подчеркнуть “качественное” различие между ними; для одного – власть орудие насилия, для другого – инструмент общегосударственного творчества.

Сила П. – это мощь молодой империи, за которой (по Пушкину) – правда Истории; он связан со стихией рождающегося света (“Горит восток зарею новой”), тогда как Мазепа – с ночной стихией (сцена перед казнью Кочубея). И потому П. в “Полтаве” – идеальный герой исторического эпоса.
За год до поэмы был начат роман “Арап Петра Великого”, где тот же мотив (еще раньше заявленный в стихотворении Стансы”) впервые прошел сюжетную обработку. И в дальнейшем Пушкин не раз вернется к нему, всякий раз сложно взаимодействуя с идеологическим мифом о Петре Великом как идеальном прообразе Николая I; споря с самим собой, разворачивая отдельные “петровские” фрагменты поэмы в самостоятельные произведения (ср. строки о П., пьющем за здоровье врагов, со стихотворением “Пир Петра Первого”, 1835).