Поэтические сборники Фроста
В Англии Фрост впервые испытал литературный успех. Вдова издателя Дэвида Натта согласилась на свой страх и риск издать сборник никому не известного американского поэта. В 1913 г. увидела мир книга “Воля мальчика”, название которой указывало на связь с национальной поэтической традицией, поскольку она заимствована из стиха Г. Лонгфелло “Моя утраченная юность”.
Сборник Фрост разделил на три раздела, которые символизируют три этапа становления личности. В книгу вошли стихи, написанные с 1862 до 1912 г. Дистанция между юным автором отдельных
Первую книгу Фроста критики заметили. Вторую – “На север от Бостона” – встретили восхищенными откликами. Мелодичная напевность стиха в этом сборнике сменилась интонацией разговорной речи. Как основную поэтическую форму Фрост использовал драматические диалоги-рассказы.
Героями его стихов были ново-английские фермеры, обычные люди, в которых, по выражению самого Фроста, “никто другой не заметил бы героев”. Вся жизнь человека воспроизведена в стихотворении
Напряжение создается между трагизмом человеческой жизни и будничностью тона той самой коммуникативной ситуации. Мужество, которого требует будничная жизнь, – один из важнейших и постоянных мотивов фростового творчества.
Сборник “На север от Бостона” большинство английских критиков рассматривали как свидетельство традиционности Фроста, его благосклонности к георгианской поэзии. Но после выхода книги Фрост получил авторитет и среди сторонников “новой” поэзии. В Англии о нем писал Э. Паунд, один из главных вдохновителей нового подхода к поэтическому творчеству. Когда же Фрост через семь месяцев после начала Первой мировой войны возвратился в Америку, то выяснил, что здесь его считают одним из “новых” поэтов.
Популярности Фроста оказывал содействие журнал “Поэтри”, твердыня современных поэтических течений, который издавался в Чикаго. В год возвращения поэта на родину Генри Холт переиздал оба сборники Фроста.
Теперь, когда появилась реальная возможность зарабатывать на жизнь сугубо литературным трудом, Фрост все-таки дал себе возможность поселиться на ферме, купленной им в горной части Нью-Гемпшира. С течением времени он все меньше занимался фермерством. Поэтические сборники выходили, слава возрастала.
Особенно значительный успех получили книги “Межгорье” (“Mountain Interval”, 1916), “Нью-Гемпшир” (“New Hampshire”, 1923, Пулитцеровская премия), “Западная река” (“West-Running Brook”, 1928), а также изданный в 1930 г. томик избранных стихов (“Collected Poems”, Пулитцеровская премия).
Характер фростового творчества с годами почти не изменялся. В восприятии читателей поэт сохранял репутацию, созданную первыми книжками. Георгианцы и критики из “Поэтри” возвеличивали его поэзию за одно и то же: естественность интонации, мастерскую пейзажную лирику, описание вещей “такими, какими они являются”:
Ужин на столе, пора к дому –
От работы отторгаешь ты меня,
И должен я цвет яблонь похоронить
В скупой земле (это цветение душистое
И нежное, с ним помешанная фасоль,
В лепестках – поморщенный горох),
А может, ты забудешь, зачем из поля
Меня зовешь, и будем дальше вдвоем
Земли весенней рабами. Греет,
Горит любовь, пока в землю кладем
Зерно, к времени, как земля потемнеет
От сорняка, и росток ножом
Проткнется, и выгнутое тельце растения
Остатки земли с себя снимет.
(“Сажая”, здесь и далее Д. Павлычко)
Сам Фрост не одобрял экспериментов в поэзии. В разговоре с поэтом и прозаиком Р. П. Ворреном и критиком В. В. Бруксом он заметил, что для него писать верлибром – все равно, что и играть в теннис без сетки. Но, вопреки определенному консерватизму, Фрост не был и архаистом.
Его поэтика основывается на одном из древнейших размеров англоязычной поэзии – белом пятистопном ямбе. Приспособив к обычному для читателей размеру, Фрост будто расколол его изнутри, реализовав до сих пор еще не выявленные возможности традиционного метра. Поэт стремился к такому естественному звучанию стиха, который немало читатели его произведений воспринимают как просторечные, несмотря на то, что в них используется преимущественно книжная лексика. В одном из своих интервью Фрост перефразировал В. Вордсворта, который советовал писать, “не отторгая глаз от объекта”.
Фроста метод – писать, “не переставая слушать голос”. При этом он выступал против музыкальности стиха, не подкрепленной “драматическим смыслом” (выражение Фроста).
В этом аспекте, как и во многих других, Фрост продолжает традиции, заложенные американской романтической поэзией. В его творчестве выразительно прослеживается связь с поэтической теорией и практикой Р. В. Эмерсона, поэзией Г. В. Лонгфелло. Определяя сущность поэтического творчества, Фрост не раз высказывал эмерсоновские по духу мысли: поэзия “должна быть откровением для поэта так же, как и для читателя”; “над стихом можно работать, когда он уже существует, но нельзя силком принудить его появиться”; “готовый стих – тот, в котором чувство нашло свою мысль, а мысль нашла свои слова” (было напечатано на обложке первого издания “Западной реки”). В поэзии Фроста мысль сыграет определяющую роль, но это особая, поэтическая мысль, которая существует лишь в конкретной образной системе и является гармоническим объединением идеи с чувством.
В эссе “Движение, которое происходит в стихе”(“The Figure A Poem Makes”, 1939) Фрост писал, что формула стиха тождественна формуле любви.
В стилистическом плане Фрост стремился к лапидарности, сжатости и логичности – качеств, которые сам поэт определял понятием “горацианская ясность”. Прозрачность фростового стиха не должна вводить читателя в обман, ведь это простота, которая скрывает незаурядную глубину и сложность. Мысль в его стихах возникает из конфликта двух антагонистических мотивов.
В стихе “Березы” (сборник “Межгорье”) контрастные мотивы – земное и небесное, вечная двойственность человеческих стремлений – пересекаются в одном образе. Поэт описывает забаву сельских пареньков – качание на березе. Они вскарабкиваются вверх по стволу, чтобы потом прыгнуть вниз и познать ощущение полета.
Объединение с небом – будто бы так выглядит цель этого полета. Тем не менее, на самом деле он объединяет, прежде всего, с землей: “…во Вселенной нет лучшего, чем Земля, места для любви”.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...