ПОЭТ НА ВОЙНЕ
На той войне почти не было письменной правды. Правда лежала в окопе, сворачивая самокрутку, правда рвала ногти в черных воронках, выползая навстречу атаке, падала с понтона в ледяную воду, правда отступала и пускала себе пулю в лоб за секунду до плена. Она редко добиралась до газетной полосы или книжной страницы.
Правды не было в газетах, ибо газеты не должны были сеять панику, правды не было в рассказах, ибо рассказы должны были объяснять нашу правоту. И только в стихах – была правда.
Она угадывалась между строк, читалась в интонациях,
Дороже пайка и тулупа для солдата были стихи, об этом с удивлением вспоминают почти все поэты-фронтовики: как переписывали на обрывках бумаги “Жди меня” или “Землянку”, жертвуя минутами перед атакой – для кого-то последними, между прочим, минутами, как жадно впивались
“Война – совсем не фейерверк, а просто – трудная работа” – Константин Симонов первым сказал эту главную правду о войне. Там обязательно бывает страшно (“Я только раз видала рукопашный. Раз – наяву, и тысячу – во сне. Кто говорит, что на войне не страшно, – тот ничего не знает о войне”, – писала Юлия Друнина).
Там друг погибает вместо тебя (“Снег минами изрыт вокруг, И почернел от пыли минной, Разрыв – и умирает друг, И значит, смерть проходит мимо” – так у Семена Гудзенко). Там погибаешь и ты (“Я убит подо Ржевом, В безыменном болоте, В пятой роте, на левом, При жестоком налете” – это Александр Твардовский). И нет никакого дешевого пафоса, никаких трибун и речей, никаких лозунгов и подвигов, никакой безликой “Родины” – есть твой человеческий долг перед маминым порогом, отцовской березой, перед верной женой, перед маленьким сыном (“Когда, нарушив забытье, Орудия заголосили, Никто не крикнул “За Россию!”. А шли и гибли.
За нее” – так сказал об этом Николай Старшинов).
Поэт на войне делал главное – давал людям правду. Было нелепо гибнуть за Сталина, за Родину, за какие-то абстрактные “дали” и “бескрайние просторы” официальной пропаганды – но становились оправданными и страдания, и потери, и гибель в простой мужской работе, которую они делали для того, чтобы остались в живых мама, отец, любимая, дети.
Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Кто в атаку ходил, кто делился последним куском,
Тот поймет эту правду, – она к нам в окопы и щели
Приходила поспорить ворчливым, охрипшим баском.
До правды поэтов на войне остальным было еще далеко: проза придет к ней спустя годы, в повестях Василя Быкова, Александра Кондратьева и Юрия Бондарева.
А до Берлина дойдет именно она, фронтовая поэзия. Замусоленной бумажкой со стихотворными строчками, спрятанной на солдатской груди. Запомнившейся рифмой, которую, как молитву, повторяешь перед атакой.
Простой и трудной правдой, выплеснувшейся из сердца.