Почему важна аргументация в школьном сочинении?

Аргументация, учитывающая особенности языка литературы, могла бы выглядеть так: Приглядимся к названию поэмы Н. В. Гоголя: есть ли у него скрытый смысл? Конечно: на первый план автором выдвинуто “бездушное” значение слова “душа” (на бюрократическом языке “душа” – это некая абстрактная человеческая единица, крепостной крестьянин как вещь, предмет описи, за который с помещика взимается соответствующий налог); но на втором плане ощущается главное значение этого слова – “душа человека”, в бессмертие которой автор не

мог не верить. Даже цензура испугалась этого второго смысла названия: душа, сказали Гоголю, не может быть мертвой.

Вслед за цензурой должен был испугаться читатель: второй смысл названия действительно страшный. От названия протягивается нить к повествованию: в нем разворачивается тема смерти (во всей многозначности этого слова).

Проводником этой темы становится Чичиков, о котором исследователь творчества Гоголя Ю. Манн пишет следующим образом: Чичикова интересует не скрытая сторона жизни, но нечто большее: ее противоположность – “смерть”. Ловец мертвых душ, следопыт смерти, Чичиков обостряет

внимание к запретному до гротескной кульминации. Уже первые же расспросы Чичикова в городе NN фиксируют необыкновенное умонастроение, превышающее степень традиционного интереса к скрытой стороне жизни: приезжий “расспросил внимательно о состоянии края: не было ли каких болезней в их губернии, повальных горячек, убийственных каких-нибудь лихорадок, оспы и тому подобного, и все так обстоятельно и с такой точностью, которая показывала более, чем одно простое любопытство”.

В дальнейшем “странное” направление интереса Чичикова всячески подчеркивается и варьируется. В этом контексте “пошлость” Чичикова выходит за грань только комического и начинает восприниматься как атрибут “смерти” (в предельном смысле этого слова – “смерть души”). Тема пошлости, удвоенная (“пошлость пошлого человека”) и абсолютизированная (еще о “Ревизоре” Гоголь говорил, будто публику испугала “пошлость всего вместе”), ведет человека вниз по лестнице мироздания: лица превращаются в животные “рыла”, “рыла” – в бездушные вещи.

А самый низ этой лестницы – в аду. Если так, кто же тогда Чичиков? Не просто подлец (“пора припрячь и подлеца”), а еще и мелкий бес, адский прислужник.

Итак, В данном случае вместо простого высказывания, построенного согласно элементарному правилу логики, мы должны выстроить сложную логическую цепочку. Первое утверждение: Чичиков охотится за мертвыми душами; второе утверждение: основное значение словосочетания “мертвые души” в поэме уходит на второй план – оно связано с христианской темой “смерти бессмертной души”; вывод: Чичиков выступает в нескольких ролях – в том числе и в качестве агента “смерти”; пояснение и уточнение вывода: “смерть” разумеется в особом значении, связанном с “пошлостью”, – не физическая смерть, а смерть души, убитой пошлостью.

Приведем другой пример – логически неправильной аргументации. Вот рассуждение: на балах декабристы (А) не танцевали, а проповедовали свои идеи (Б); Чацкий (В) на балу у Фамусова не танцует и проповедует свои идеи (Б); следовательно, Чацкий (В) – декабрист (А). Здесь допущена логическая ошибка: высказывание было бы правильным, если бы можно было утверждать, что только декабристы не танцевали. Значит, простого умозаключения недостаточно; первое утверждение о декабристах и второе о Чацком необходимо дополнить, а третье – о связи Чацкого и декабризма – уточнить.

Общее для Чацкого и декабристов – серьезность в быту и дельность (“когда в делах – я от веселий прячусь”), обличение общественных пороков (“грозный взгляд, и резкий тон”), отталкивание от “века минувшего” и т. д. Вывод: характер Чацкого нужно оценивать в контексте декабристского движения.

Требование последовательности в сочинении есть требование связности и системности всех его элементов (тезисов, вопросов и силлогизмов). Каждый элемент должен быть логически связан с предыдущим; последовательность элементов должна образовывать единую логическую цепочку. Элементы могут быть связаны на основе причинно-следственной связи (А следует из Б), а могут дополнять друг друга (А + Б + В составляют единый ряд, являются аспектами более общего – Г).

Пример причинно-следственной связи: Чацкий попадает в глупую ситуацию (А), потому что любит Софью – своего главного врага – и считает ее союзницей (Б) (положение “А” вытекает из положения “Б”). Другой пример – более развернутый:

Почему Дикой, который, по собственному признанию, “не хотел нынче сердиться”, так рассердился на предложение Кулигина поставить громоотвод (вопрос “А”)? Потому что почувствовал инстинктивно: громоотвод – против него самого (ответ “Б”). “Страх божий” испытывают перед самим Диким; боясь божьего “наказания”, боятся наказания от самого Дикого (уточнение и пояснение ответа “Б”; “А” вытекает из “Б”).

Мы видим: причинно-следственная связь может быть простой (состоящей из двух элементов), а может быть сложной (состоящей из более чем двух элементов). Простая связь предполагает, что одно рассуждение напрямую следует из другого – при этом желательно, чтобы следствие было однозначным и очевидным. Сложная связь основывается на том, что одно рассуждение не напрямую следует из другого, а посредством третьего элемента (иногда четвертого, пятого и т. д.). Так из рассуждения: Раскольников пытается жить по принципу “все позволено” – не следует рассуждение: Лужин – двойник Раскольникова.

Необходимо третье – опосредующее – рассуждение: Лужин живет по принципу “все позволено”.

Когда связь между элементами осуществляется на основе дополнительности, необходимо четко представлять разницу между полной и неполной характеристикой. Например, сказать, что Чацкий выступает против крепостного права, будет недостаточно – необходимо дополнить характеристику: он также выступает против галломании (преклонения перед “французиком из Бордо”), чинопочитания, праздности и бытового ретроградства. Кроме того, необходимо, чтобы система дополняющих друг друга элементов была выстроена по определенному принципу – иерархическому (основное – подчиненное), хронологическому (сначала – затем).

Дополняя одно другим, важно не допускать необоснованной инверсии (нарушения порядка высказываний и пропуска логических звеньев).

Так, рассуждение о том, что Пушкин формируется под влиянием декабристов, может быть прямо дополнено рассуждением о декабристах и их идеях; высказывание о том, что окружающие Раскольникова люди (мать и сестра, Разумихин, Порфирий Петрович, Соня) пытаются спасти его, может быть дополнено рассуждениями о том, как пытается спасти его каждый из них. Наилучшее дополнение – антитетическое (основанное на противопоставлении) или уточняющее. Например, рассуждение о том, что Чацкий выступает против крепостного права, может быть дополнено рассуждением о том, что Чацкий сам владеет крепостными.