Почему В. Г. Белинский считал М. Ю. Лермонтова “великим русским поэтом”?
Дело нехитрое – назвать поэта “великим”, труднее – убедительно сформулировать признаки-критерии, которые делают художественные произведения великими. В. Г. Белинский, будучи замечательным критиком и одновременно серьезным литературоведом, сумел это сделать. В статье “О русской повести и повестях г. Гоголя” (1835) он представил свое понимание величия поэта (писателя): творчество выдающегося художника отличает простота вымысла, совершенная истина жизни, народность, оригинальность. Эти четыре признака, по мысли Белинского, присущи
Названные признаки критик отмечает в обеих статьях, посвященных разбору лермонтовских произведений – “”Герой нашего времени”, сочинение М. Лермонтова” (1840) и “Стихотворения М. Лермонтова” (1841), отсюда закономерно следует вывод: “создания Лермонтова напоминают собой создания великих поэтов” (“Стихотворения…”).
Как же, по мнению Белинского, в творчестве Лермонтова выражается простота вымысла? Она проявляется в том, что сюжеты лермонтовских произведений
Вот и все фактическое содержание “Песни про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова”, но как “ни пристально будете вы вглядываться в поэму Лермонтова, не найдете ни одного лишнего или недостающего слова, черты, стиха, образа; ни одного слабого места: все в ней необходимо, полно, сильно” (“Стихотворения…”). В стихотворении “Дары Терека” хитрый Терек, желая задобрить Каспий, расхваливает свои подарки (валуны, труп удалого кабардинца), но старец не реагирует на эти речи. Каспий принял только третий подарок (“труп казачки молодой”) и позволил водам Терека смешаться со своими волнами. В повести “Максим Максимыч” из “Героя нашего времени” офицер-рассказчик стал невольным свидетелем случайной встречи двух старинных знакомцев – Максима Максимовича и Печорина.
Первый сердечно обрадовался этой встрече – второй вел себя сухо и отчужденно, не пожелал даже задержаться на пару часов, чтобы поговорить-повспоминать с добрым штабс-капитаном о прошлом житье-бытье.
В этих сюжетах, отмечает критик, нет ничего поэтического, особенного, занимательного, “а все обыкновенно, до пошлости истерто. (…) Значит: содержание не во внешней форме, а в замысле художника (…) – в творческой концепции” (“”Герой нашего времени”…”). Лермонтовские произведения свидетельствуют, что автор умеет “извлекать поэзию из прозы жизни и потрясать души верным изображением этой жизни” (“О русской повести…”, 2).
В чем видит Белинский совершенную истину жизни, изображенную Лермонтовым? В том, что, будучи настоящим поэтом, он “не льстит жизни, но и не клевещет на нее; он рад выставить наружу все, что есть в ней прекрасного и человеческого, и в то же время не скрывает нимало и ее безобразия. В том и в другом случае он верен жизни до последней степени” (“О русской повести…”, 2). Настоящий поэт, считает критик, принадлежит обществу, в котором родился, он самым тесным образом связан “с историческим развитием общества” (“Стихотворения…”).
Творчество Лермонтова отражает одно из главных современных общественных настроений, на что указывает критик, разбирая лирическое стихотворение “Дума”: “Кто из людей нового поколения не найдет в нем разгадки собственного уныния, душевной апатии, пустоты внутренней и не откликнется на него своим воплем, своим стоном?..” (“Стихотворения…”). В стихотворении “И скучно и грустно” Белинский слышит “потрясающий душу реквием всех надежд, всех чувств человеческих, всех обаяний жизни! (…) Это не минута духовной дисгармонии, сердечного отчаяния: это – похоронная песня всей жизни” (там же). Подобное же настроение отразилось в мировоззрении Печорина – “этого странного человека, который, с одной стороны, томится жизнью, презирает и ее, и самого себя, не верит ни в нее, ни в самого себя, носит в себе какую-то бездонную пропасть желаний и страстей, ничем ненасытимых, а с другой – гонится за жизнью, жадно ловит ее впечатления, безумно упивается ее обаяниями” (там же). Однако наряду с отчаянным, безнадежным настроением в лермонтовских произведениях присутствует чувство умиления, нежности, любви.
Например, в стихотворении “Молитва” лирический герой поручает Божьей матери, “теплой заступнице мира холодного”, невинную деву и выказывает, по мнению критика, кроткую задушевность, нежность без всякой приторности, “благоуханное, теплое, женственное чувство” (там же). В маленьком стихотворении “Из Гете” “грациозно”, по словам Белинского, передается “тихое, успокоительное чувство ночи после знойного дня” (там же). Одним словом, заключает критик, в творчестве Лермонтова отразились “все силы, все элементы, из которых слагается жизнь и поэзия.
В этой глубокой натуре, в этом мощном духе все живет; ему все доступно, все понятно; он на все откликается” (там же).
Что подразумевает Белинский под народностью произведений Лермонтова? С точки зрения критика, это “верность изображения нравов, обычаев и характера того или другого народа… Жизнь всякого народа проявляется в своих, ей одной свойственных формах, следовательно, если изображение верно, то и народно (“О русской повести…”, 2).
Идея лермонтовской “Казачьей колыбельной песни” – любовь матери, но “поэт умел дать индивидуальное значение этой идее: его мать – казачка, и потому содержание ее колыбельной песни выражает особенности и оттенки казачьего быта” (“Стихотворения…”). Но главное, по мнению критика, в том, что автор сумел глубоко проникнуть в тайны женского и материнского чувства, передать “все, что есть святого, беззаветного в любви матери” (там же). Сочинив “Песню про… купца Калашникова”, Лермонтов, по словам Белинского, “показал богатство своей поэзии, кровное родство своего духа с духом народности своего отечества; показал, что прошедшее его родины так же присуще его натуре, как и настоящее, и поэтому он в этой поэме является не безыскусственным певцом народности, но истинным художником…” (там же).
В повести “Бэла” из романа “Герой нашего времени” автор “знакомит читателя с черкесами как с племенем” и “могучей художнической кистью” создает яркие характеры Азамата и Казбича – “вот что называется рисовать фигуры во весь рост, с национальной физиономией и в национальном костюме!” (“”Герой нашего времени”…”).
Критик считает, что образ Печорина верно представляет облик современного человека – представителя интеллектуальной части русского общества. Лермонтовский герой постоянно размышляет о жизни, об окружающих, о самом себе и своих поступках, а современный век, по утверждению критика, “есть век сознания, философствующего духа, размышления. Вопрос – вот альфа и омега нашего времени” (“Стихотворения…”).
Печорин находится как раз в том переходном состоянии духа, “в котором для человека все старое разрушено, а нового еще нет и в котором человек есть только возможность чего-то действительного в будущем и совершенный призрак в настоящем” (“”Герой нашего времени”…”).
Почему сочинения Лермонтова оригинальны? По мнению Белинского, оригинальность, как и народность, “есть необходимое условие истинного таланта. (…) У истинного таланта каждое лицо – тип, а каждый тип для читателя есть знакомый незнакомец” (“О русской повести…”, 2). Лермонтов умел создавать типические образы уже в начале творческого пути. В качестве примера можно вспомнить образ старого солдата-рассказчика из стихотворения “Бородино”: “это стихотворение отличается простотой, безыскусственностью: в каждом слове слышите солдата, язык которого, не переставая быть грубо простодушным, в то же время благороден, силен и полон поэзией” (“Стихотворения…”).
Мало того, сам лирический герой лермонтовской поэзии есть, по мнению Белинского, представитель не только своего времени, но и своего народа, даже человечества: “Великий поэт, говоря о себе самом, о своем я, говорит об общем – о человечестве, ибо в его натуре лежит все, чем живет человечество. И потому в его грусти всякий узнает свою грусть, в его душе всякий узнает свою и видит в нем не только поэта, но и человека, брата своего по человечеству” (там же).
Мастерски нарисованы главные и даже второстепенные персонажи в романе “Герой нашего времени”. Белинский восхищается Максимом Максимовичем: “И вот герой весь перед вами, со своим взглядом на вещи, со своим оригинальным способом выражения! Вы еще так мало видели его, так мало познакомились с ним, а уж перед вами не призрак, а типическое лицо, оригинальный характер, живой человек! Так осуществляют свои идеалы истинные художники: две, три черты – и перед вами, как живая, словно наяву, стоит такая характеристическая фигура, которой вы уже никогда не забудете…” (“”Герой нашего времени”…”).
Грушницкий “по художественному выполнению (…) стоит Максима Максимыча: подобно ему, это тип, представитель целого разряда людей, имя нарицательное” (там же). “Драгунский капитан бесподобен, хотя и является в тени, как лицо меньшей важности” (там же). Белинский согласился с Лермонтовым, который в предисловии к своему роману заявляет о типичности Печорина: “Герой Нашего Времени, милостивые государи мои, точно, портрет, но не одного человека: это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии”. Критик утверждает, что “Герой нашего времени” – “это грустная дума о времени”, а не об отдельном человеке, “это вопль страдания, но вопль, который облегчает страдание…” (там же).
И наконец, Белинский формулирует неповторимость творчества Лермонтова, сравнивая произведения Пушкина и Лермонтова, поэтов двух разных поколений и двух разных эпох в истории России. Первый начал с легкой, шутливой поэмы “Руслан и Людмила”, второй – с мрачной, суровой поэмы “Песня про… купца Калашникова”. В лирических стихотворениях первого отразились “светлые надежды, предчувствие торжества, сила и энергия”; в лирических произведениях второго “виден избыток несокрушимой силы духа и богатырской силы в выражении; но в них уже нет надежды, они поражают душу читателя безотрадностью, безверием в жизнь и чувства человеческие, при жажде жизни и избытке чувства…
Нигде нет пушкинского разгула на пиру жизни; везде вопросы, которые мрачат душу, леденят сердце… Да, очевидно, что Лермонтов – поэт совсем другой эпохи и что его поэзия – совсем новое звено в историческом развитии нашего общества” (“Стихотворения…”). То есть Белинский видит пафос (основное содержание) творчества Лермонтова в духе отрицания и в критическом анализе действительности: “Лермонтов – поэт беспощадной мысли-истины”.
Итак, в результате критического разбора лермонтовского романа и лирики Белинский констатирует: “…на горизонте нашей поэзии взошло новое яркое светило и тотчас оказалось звездой первой величины. Мы говорим о Лермонтове…” (“”Герой нашего времени”…”). Хотя в обеих статьях проявились характерные для критика максимализм, суровая требовательность к анализируемым произведениям, он признает в Лермонтове “поэта русского, народного, в высшем и благороднейшем значении этого слова, – поэта, в котором выразился исторический момент русского общества” (“Стихотворения…”).
Иными словами, Белинский подчеркивает, что Лермонтов в своем творчестве выразил идею-настроение целой нации (русского народа) своего времени.
“Наш век, – утверждает критик, – есть век размышления. Поэтому рефлексия (размышление) есть законный элемент поэзии нашего времени, и почти все великие поэты нашего времени заплатили ему полную дань: Байрон (…), Гете (…), Шиллер (…)” (там же). Поэзия Лермонтова в этом смысле не является исключением, она “растет на почве беспощадного разума и гордо отрицает предание”, при этом она оригинальна в высшей степени: “Пока еще не назовем мы его (Лермонтова – О. П.) ни Байроном, ни Гете, ни Пушкиным и не скажем, чтоб из него со временем вышел Байрон, Гете или Пушкин: ибо мы убеждены, что из него не выйдет ни тот, ни другой, ни третий, а выйдет – Лермонтов…” (там же).
Благодаря указанным вначале высоким достоинствам (простоте, истине, народности, оригинальности) творчество Лермонтова стало для Белинского в начале 40-х годов вершинным образцом, эталоном художественности, с которым критик соизмерял произведения остальных современных сочинителей.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...