Почему Гоголь назвал свое произведение “Мертвые души” поэмой?

“Роман”, “повесть”, “поэма” – так называл “Мертвые души” сам Н. В. Гоголь, работая над этим произведением. Писатель, наверное, хорошо осознавал необычность жанра своего творения: “Вещь, над которой сижу и тружусь теперь…не похожа ни на повесть, ни на роман” – писал Н. В. Гоголь.
Мне кажется, назвать “Мертвые души” поэмой автора побудило сочетание в произведении субъективного начала, высокого лирического настроя, сильного авторского “голоса”. И при этом в “Мертвых душах” заключены важнейшие

черты реалистического романа. В этом произведении глубоко раскрываются общественные отношения, выводятся различные типы людей.

В общем, все говорит об уникальности жанра “Мертвых душ”.
Размышляя над вопросом “Почему Н. В. Гоголь назвал свое произведение “Мертвые души” поэмой?”, можно предположить – потому что это произведение объединило в себе признаки эпопеи и романа.
К “Мертвым душам” имеет прямое отношение отмеченная Гоголем “всемирность” эпопеи, ее способность объять “не некоторые черты, но всю эпоху времени” (Н. В. Гоголь), показать “весь народ”. Вместе

с тем в “Мертвых душах” отразились такие черты романа, как строго выстроенная завязка, раскрытие судеб разных героев и их необходимость в развитии основной идеи произведения, а также драматизм всех “Мертвых душ”.
В результате сочетания признаков различных жанров и художественных традиций в гоголевской поэме судьбы отдельных героев соединяются с судьбой всей нации, всей России. “Мертвые души” представляют собой “картину нравов” с широким философским и нравственным смыслом. Поэма Гоголя сочетает в себе объективное, повествовательное, раелистическое начало и лирические высказывания. А иногда высокая поэтическая нота сочетается у Гоголя с беспощадной прозой, “живой поток” жизни с отчетливо проявляющейся авторской целью.
И все же это произведение – поэма, в которой образ будущего России сначала не был отчетливым. Писатель не знал, куда несется Русь-тройка. И здесь очень важно подчеркнуть романтические черты “Мертвых душ”: в эпическое повествование поэмы вливается струя лирических отступлений.

Основной фон начинает будто светлеть, в повествовании ощущается легкость движения.
Писатель подготавливает читателя к лирическому потоку своеобразным вступлением: “А между тем дамы уехали, хорошенькая головка с тоненькими чертами лица и тоненьким станом скрылась, как что-то похожее на виденье, и опять осталась дорога, бричка, тройка знакомых читателю лошадей, Селифан, Чичиков, гладь и пустота окрестных полей. Везде, где бы ни было в жизни, среди ли черствых, шероховато-бледных и неприятно-плеснеющих низких рядов ее или среди однообразно-хладных и скучно-опрятных сословий высших, везде хоть раз встретиться человеку явление, не похожее на все то, что случилось ему видеть дотоле…”
Интересно, что между лирической частью и изображением реальности в “Мертвых душах” мы видим совсем не плавный переход. Наоборот, мы обнаруживаем контраст, причем довольно резкий. Это своего рода толчок, который ощущается при переходе от мечты к реальности.

Нередко лирическое движение у Гоголя внезапно обрывается: “..И грозно объемлет меня могучее пространство, страшною силою отразясь во глубине моей; неестественной властью осветились мои очи: у! Какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!.. – Держи, держи, дурак! – кричал Чичиков Селифану”.
Лирическое начало “Мертвых душ” (и это также жанровый признак поэмы) отличает неторопливость, обстоятельность описаний. Будто свысока Гоголь обозревает не только Россию, но и всю жизнь: “Русь! Русь! вижу тебя из иного чудного, прекрасного далека…”
Подобные лирические отступления несут важную смысловую нагрузку в поэме. Порой пронизанные настроением грусти, эти эпизоды становятся выражением какого-то пророчества: “И еще, полный недоумения, неподвижно стою я, а уже голову осенило грозное облако, тяжелое грядущими дождями, и онемела мысль перед твоим пространством”.
В лирических отступлениях “Мертвых душ” разнообразие, даже богатство, раскрывается с полной силой. Именно в лирических отступлениях поэмы заключены и тоска Гоголя по идеалу, и грустная прелесть его воспоминаний о невозвратной юности, и ощущение величия природы.
“Мертвые души” Н. В. Гоголя является произведением реалистическим, но романтическая струя, живущая в нем, не позволяет назвать его иначе, как поэмой.