Почему главным героем романа “Евгений Онегин” стал дворянин

Роман ” Евгений Онегин ” – это роман о любви. На жизненном пути каждый из героев встречает это замечательное чувство. Но ни одному из персонажей не удается соединиться с любимым человеком. Няня Татьяны Лариной говорит, что в ее время даже “не слыхали про любовь”…

Когда молодой была мать Татьяны, о любви не только “слыхали”, но и читали французские романы, которые определяли сознание девушек. Старшая Ларина любила, но была выдана замуж за другого. Сначала она очень горевала и плакала, но со временем смирилась и привыкла.

Ее

счастьем стала привычка. Пушкин формулирует это так:

Привычка свыше нам дана:

Замена счастию она.

Сама Татьяна любит Онегина самозабвенно, “…без искусства, / Послушная влеченью чувства”. Эта искренняя любовь сохранится в ее душе на протяжении всего действия романа. Даже будучи замужем, предпочтя исполнение долга перед мужем возможному счастью, Татьяна по-прежнему любит Онегина и, не лицемеря, говорит ему о своем чувстве.

Любовь Владимира Ленского к Ольге Лариной по силе и искренности похожа на переживания Татьяны: “Он пел любовь, любви послушный…” Пушкин восхищается чувством

Ленского: “Ах, он любил, как в наши лета / Уже не любят…” Другое дело Онегин. Сначала он был разочарован в женщинах (“…Красавицы не долго были / Предмет его привычных дум” и “…Я не создан для блаженства; / Ему чужда душа моя; / Напрасны ваши совершенства…”), но потом понимает крах своего прежнего мироощущения. Евгений пишет Татьяне:

Я думал: вольность и покой

Замена счастью. Боже мой!

Как я ошибся, как наказан!

Действительно, к другому пониманию счастья в любви приходит Онегин в конце романа:

…понимать

Душой все ваше совершенство,

Пред вами в муках замирать,

Бледнеть и гаснуть… вот блаженство!

Искреннее, естественное, чистое и возвышенное, не угасающее со временем чувство воспевает автор в романе, такова его концепция любви.

Письмо Татьяны к Онегину… Его писала юная уездная барышня (как известно, по-французски), вероятно, переступая через огромные нравственные запреты, сама пугаясь неожиданной силы своих чувств:

Я к вам пишу – чего же боле

Что я могу еще сказать

Теперь, я знаю, в вашей воле

Меня презреньем наказать…

Уже в этих строках – вся Татьяна.

Гордость ее, ее понятие о приличиях страдают от одного – ей приходится первой признаваться в любви мужчине. И в глубине души Татьяна наверняка была уверена во взаимности. Она предполагает, что могла бы быть счастлива с другим, и в этом предположении есть доля столь несвойственного ей кокетства; но тут же стремительность чувств в ней берет верх и выплескивается:

Другой!.. Нет, никому на свете

Не отдала бы сердца я..

Резкий, внезапный переход на “ты” – наверняка случайный, неосознанный. Почему.. Татьяна здесь – и в последующих строках – предельно раскрыта, абсолютно откровенна.

Она излагает все полностью, ничего не скрывая, честно и прямо. И мы читаем такие, к примеру, строки:

Вообрази: я здесь одна,

Никто меня не понимает,

Рассудок мой изнемогает,

И молча гибнуть я должна.

Так вот что искала она в Онегине!..

Понимание… Онегин, с его светской негодной присыщенностью, казался ей, юной деревенской девочке, человеком необыкновенным – а значит, способным ее понять. Но Татьяна сама осознает ужас своего поступка, .безнравственного в глазах света ( но не в ее собственных!), и пишет:

Кончаю! Страшно перечесть…

Стыдом и страхом замираю…

Но мне порукой ваша честь,

И смело ей себя вверяю…

Какая сила и простота в этих словах!.. И вновь – переход на “вы”… Опомнилась, спохватилась, пожалела о собственной смелой искренности (“страшно перечесть”), но – ни единого слова не исправила. Вот она – Татьяна Ларина, героиня романа.

Онегин не таков. Кстати, не надо забывать, что Онегин в начале романа и в конце его – разные люди. Письмо пишет “второй Онегин”, изменившийся за время странствий, вновь способный любить.

Как и Татьяна, он переступает через неписаные законы общественной нравственности (пишет любовное письмо замужней даме!): Предвижу все: вас оскорбит печальной тайны объяснены, Какое горькое презренье Ваш гордый взгляд изобразит!

Здесь не стремительный юный порыв Татьяны, а глубокое чувство зрелого человека. Понимая, что он может повредить репутации Татьяны, Онегин ни в коей мере не ставит ее под удар, ничего не просит: Нет, поминутно видеть вас, Повсюду следовать за вами” Улыбку уст, движенье глаз ловить влюбленными глазами, – вот и все, о большем он не смеет сказать. Теперь это – совсем другой человек.

Прежний Онегин – тот самый, что дал такую строгую отповедь Татьяне в парке – не смог бы полностью подчиниться такому чувству, не смог бы так любить. А этот – может:

И, зарыдав у ваших ног,

Излить мольбы, признанья, пени,

Все, все, что выразить бы мог,

А между тем притворным хладом

Вооружать и речь и вздор…

Онегин – не Татьяна.

Он не может (и не смеет, и не имеет права!) выразить иначе свою любовь. Он вынужден притворяться. И в итоге герой признает себя побежденным: Но так и быть: я сам себе Противиться не в силах боле; Все решено:

Я в вашей воле

И предаюсь моей судьбе.

Заметим, что здесь – почти дословное повторение письма Татьяны: “Все решено: Я в вашей воле”, – пишет Онегин, а она: “Теперь, я знаю, в вашей воле…”

Быть “в чужой воле”, зависеть от кого-то – и счастье и несчастье одновременно. Пушкин любит своих героев, но не жалеет их – они должны пройти сложный и тернистый путь нравственного совершенствования, и два письма, таких близких по смыслу и таких разных по его выражению, – этапы этого сложного пути.