Петр Первый у Пушкина

Его человеческое величие проявлялось в патриотическом служении родине, в понимании и осуществлении исторической необходимости. Оттого поэма “Медный всадник” начинается кратким, но знаменательным описанием Петра в один из высоких и творческих моментов его жизни, когда рождался гениальный замысел создания города “на берегу пустынных волн” Невы. Петр у Пушкина деятель, который угадывает потенциальные силы нации и направляет их па решение громадных задач.

Решение этих задач и вывело Россию на новый путь, открыло в жизни русской

нации новый этап. Эту пушкинскую мысль отлично понял Белинский: “Петра тесно связывало с Россиею обоим им родное и ничем непобедимое чувство своего великого призвания в будущем. Петр страстно любил эту Русь, которой сам он был представителем. . .” Оттого Пушкин думу Петра выразил с помощью местоимений во множественном числе: “Отсель грозить мы будем шведу”, “Природой здесь нам суждено”, “Все флаги в гости будут к нам…” Это говорит не царь-деспот, но умный и наделенный железной волей вождь нации.

И движет им идея блага отечества, а не “сатанинский” произвол.

Мрачные краски

в описании Петербурга определялись убеждениями Мицкевича – Петр построил “Себе столицу, но не людям город”. Политическая концепция реа-лизовывалась отчасти и в метафоре мороза, стужи, сковавших русскую столицу. Зимний пейзаж оказывается господствующим. Даже описывая наводнение 1824 года в стихотворении “Олешкевич”, поэт, отступая от истины, говорит о лютом морозе, снеге и т. д. Пушкин в примечаниях к “Медному всаднику” указывал, что “описание польского поэта не точно.

Снегу не было, Нева не была покрыта льдом”. Но политические взгляды были дороже истины. Вот стихи, о которых помнил Пушкин, когда описывал в своей поэме Петербург:

Все улицы ведут вас по прямой, Все мрачны, словно горные теснины От стужи здесь не ходят, а бегут. Охоты нет взглянуть, остановиться, Зажмурены глаза, бледнеют лица, Дрожат, стучат зубами, руки трут Береговой гранит вздымался хмуро, Как скалы в Альпах Решеткой дома, как зверей, оградили

Пушкин начинает с рассказа о Петербурге белых ночей. Прекрасны не только его архитектура, Нева – поэтична сама природа, которая, как и город, созданный людьми и для людей, благоприятствует творчеству, жизни.(При этом Пушкин отказывается от бесстрастных пейзажных описаний и открыто выражает свое чувство восхищения великим городом России. И это чувство, определяя все краски рисуемой картины, подчеркнуто анафорой “Люблю…”

Люблю тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий, стройный вид, Невы державное теченье, Береговой ее гранит, Твоих оград узор чугунный Твоих задумчивых ночей Прозрачный сумрак, блеск безлунный, Когда я в комнате моей Пишу, читаю без лампады

Этому предвзятому, тенденциозному, описанию Пушкин противопоставляет исторический взгляд на Марсово поле. Именно здесь, в столице, на Марсовом поле “победу над врагом Россия снова торжествует…” В этих словах явственно слышится напоминание о славной победе, одержанной русским народом в Отечественной войне 1812 года. Память о ней постоянно жила в сознании Пушкина.

Стихам Мицкевича, в которых завоевательная политика царизма отождествлялась с народной Россией, Пушкин противопоставлял исторический факт: русская армия, разгромившая полчища Наполеона, не только изгнала его со своей земли, но и принесла свободу Европе.