“Песнь о вещем Олеге” баллада из подлинного исторического источника

Если баллада “о черной шали” значительна для понимания логики художественного развития Пушкина в ее негативном плане, т. е. как отрицание определенной литературной традиции, то другая баллада – “Песнь о вещем Олеге” – вдвойне значительна в ее позитивном плане как утверждение совершенно иной литературной традиции. Значительность “Песни о вещем Олеге” (1822) в том, что эта баллада является едва ли не первым пушкинским произведением, написанным в результате изучения подлинного исторического источника.

-->

Помимо краткого сообщения о смерти Олега и связанной с ней древней легенды в “Истории Государства Российского” , Карамзин еще задолго до этого в статье “О случаях и характерах в Российской Истории, которые могут быть предметом Художеств” подробно изложил содержание этой легенды. “Такова есть басня,- пишет Карамзин,- о смерти Олеговой. Волхвы предсказали ему, что он умрет от любимого коня своего. Геройство не спасало тогда людей от суеверия: Олег, поверив волхвам, удалил от себя любимого коня; вспомнил об кем через несколько лет – узнал, что он умер,

захотел видеть его кости – и толкнув ногою череп, сказал: “Это ли для меня опасно?” Но змея скрывалась в черепе, ужалила Олега в ногу, и Герой, победитель Греческой Империи, умер от гадины”

В противоположность этому сухому изложению подчеркнуто басенного” события пушкинская “Песнь о вещем Олеге” уже самим своим названием воссоздает поэтический летописно-былинный характер повествования. Это впечатление усиливается характерным былинным вступлением и концовкой всего стихотворения. Поэтому пушкинская “Песнь” и не производит впечатления подчеркнутой исторической достоверности изображаемого события – это быль, легенда, “песнь”.

Этот переломный для всего творчества Пушкина переход от “свободной стихии” южного моря “в тень лесов сосновых” явился главным мотивом стихотворения “К морю” в ранней редакции носившего название “Прощание с морем”.
Стихотворение свидетельствует об отказе от планов побега за границу, занимавших мысли Пушкина в 1823 и начале 1824 года:

– Не удалось навек оставить
– Мне скучный, неподвижный

Горькая оценка действительности, содержащаяся в стихотворении, вызвана тяжелыми переживаниями, связанными с первыми впечатлениями от Михайловского.
Строфы, посвященные Байрону, показательны для происходившей именно в это время переоценки, отношения к личности и творчеству великого английского поэта, от которого, по собственному признанию Пушкина, он на юге “с ума сходил”. “Гений Байрона бледнел с его молодостью,- писал Пушкин Вяземскому о новом своем отношении к Байрону.- В своих трагедиях, не выключая и Каина, он уже не тот пламенный демон, который создал Гяура и Гарольда. Его поэзия видимо изменялась. Он весь создан был навыворот; постепенности в нем не было, он вдруг созрел и возмужал – пропел и замолчал; и первые звуки его уже ему не возвратились – после 4-й песни.

Байрона мы не слыхали, а писал какой-то другой поэт с высоким человеческим талантом”.


1 Star2 Stars3 Stars4 Stars5 Stars (1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...

“Песнь о вещем Олеге” баллада из подлинного исторического источника