<
p>Первые стихотворные опыты Мандельштама вызвали несомненный интерес к молодому поэту. С циклом «Камень» к Мандельштаму приходит известность.
По мнению поэта — «Камень» — символ слова, слова созидающего, зиждительного, слова — строительного материала совершенного человека.
В «Камне» как никогда отразилось творческое кредо Мандельштама: «бороться с пустотой». Центральная тема книги — самосознание художника. Именно самосознание, напряженное и трагическое, делает значительным цикл «Камень».
На бледно-голубой эмали,
Какая мыслима в апреле,
Березы ветви поднимали
И незаметно вечерели.
Узор отточенный и мелкий,
Застыла тоненькая сетка,
Как на фарфоровой тарелке
Рисунок, вычерченный метко, —
Когда его Художник милый
Рисует на стеклянной тверди
В сознании минутной силы,
В забвении печальной смерти.
Невиданная утонченность и красота образов — ранняя весна, апрельский вечер, бледно-голубая эмаль неба, на фоне которого «незаметно вечереют» березы.
Во второй строфе — «узор, отточенный и мелкий» напоминает рисунок, искусно исполненный художником, расписывающим фарфоровую тарелку. Природа будто становится мастерской, предлагая готовую «прикладную» графику.
В третьей строфе — «художник милый» выводит свой рисунок на «стеклянной тверди» небесного свода. «Художник милый» — это Создатель, творящий бытие — «в сознании минутной силы, в забвении печальной смерти…».
В «Камне» достаточно четко обозначены пути эволюции творчества Мандельштама, идущие от импрессионизма, акварельности и некоторой созерцательности к мотивам трагически-тревожным, к «сомнению в действительности себя — бытия своего и смерти…».
Некоторые стихотворения цикла проходят под «знаком смерти». Однако это трагизм иного рода. Трагедия творчества и трагедия бытия были услышаны поэтическим слухом, впитаны сознанием художника задолго до пережитого в реальности опыта.
В «Камне» юношеское переживание смерти стало стержневым, но выражено далеко не прямым образом. Этот трагизм отражен в страхе пустоты, в бессознательном и постоянном ощущении прерывности всего живого. Камень отрицал «иго праха», отрицал Ничто, Пустоту, но и сам готовился к неизбежной гибели. «Звук долота, разбивающего камень», страх дробления, расщепления, гибели — Слова, Жизни, поэтического дыхания — один из ведущих мотивов книги.
«Готический приют» поэта — строение из камня — возведено им для того, чтобы с помощью вековой европейской культуры теперь, в настоящем, выдержать напор столетий, остаться тем же, «здесь» и «сейчас». Слово «камень» представляло собой «чудовищно-уплотненную реальность явлений». Подобно самому «камню», поэт страшился готики закрепощения, готики связывающей, сковывающей.
Мандельштам обдумывал, как приспособить «камень»-слово к новому строительству. Это была утопическая надежда — вырваться из одного готического приюта, чтобы вступить в новый роковой свод. «Недобрая тяжесть» камня, о которой пишет в первой книге лирики Мандельштам, предвещала не Свободу, а слепую Необходимость.
Поэт предвидел последствия этой утопии: в «Камне» предсказаны жертвенные овечьи гурты, покорность масс, идущих на заклание, целые стада обреченных.
Их тысячи — передвигают все,
Как жердочки, мохнатые колени,
Трясутся и бегут в курчавой пене,
Как жеребья в огромном колесе.
Они покорны чуткой слепоте,
Они — руно косноязычной ночи.
Им солнца нет! Слезящиеся очи
Им зренье старца светит в темноте!
(«Обиженно уходят на холмы…»)
В этом стихотворении воедино сплавлены «жребий», «царь», «Рим» с его семью холмами, царь Эдип и шекспировский Макбет («на них кустарник двинулся стеной»).
«Камень» венчают образы высокой трагедии. Софокл, Шекспир, Расин.
Эллинистический дух вступает здесь в противоречие с духом римской государственности и закрепощенности. Однако поэт пытается найти в нем уравновешивающее начало:
Уничтожает пламень
Сухую жизнь мою, —
И ныне я не камень,
А дерево пою…
Мандельштам предполагал возможность иного, не трагического исхода — в попытке преодоления гибельной судьбы — утверждения жизни, «пусть преходящей, но сущей».
Из дерева — иного, более мягкого, человечного и теплого строительного материала сотворен новый стихотворный цикл — «Tristia».
Первые стихотворные опыты Мандельштама