Пейзажные образы “Песня о Роланде”

Кроме вооружения, описана одежда, предметы обихода. На страницах “Песни” сверкают золото и серебро, горят драгоценные камни; читатель узнает, что оружие было украшено драгоценностями, что мебель делалась из слоновой кости и ценных пород дерева. Немало слов и образов употребляет автор для описания природы. Повторением суровой картины скудного пиренейского ландшафта он создает мрачный героический фон похода Карла и боя в Ронсевале:

Высок хребет и беспросветны долы, Скалы мрачны, диковинны проходы.

Трава – то зеленая, то залитая

кровью, деревья плодового сада, скалы – вот постоянные детали пейзажей “Песни”. Автор умел оценить и морской пейзаж. В рассказе о появлении флота Балиганта ночь расцвечена фонарями плывущей африканской флотилии, а дальше в одной строке вспыхивает яркое видение морского берега, пестреющего парусами кораблей:

Пришли суда к испанскому прибрежью, Весь край кругом сияет и алеет. Запоминаются скупые, но выразительные слова, описывающие день и ночь: Вечер красив, и ясен свет заката Проходит ночь, заря, сияя, встала Сияет день, и ярко светит солнце Светла луна, и полыхают звезды.

Одной лаконической строкой

умеет автор создать острое ощущение южного поля битвы:

Ужасен зной, и столб из пыли поднят. Особенно мощна картина бури, вещающей народу о смерти Роланда. Но пейзаж “Песни” почти всегда оживлен движением и является не просто фоном, он все время слит с действием, с основной темой поэмы – войной:

Явился день, и утро рассвело. В его лучах доспех горит светло, Ярко блестят и панцирь, и шелом, Сверкает щит, украшенный цветком, Светит копье и прапорец на нем.

Что же можно сказать о том, как отражена в “Песни” личность автора и его настроение?

Конечно, автор – повсюду. Это он любовно собрал предания и песни о Роланде, соединил их со своим житейским, военным, социальным опытом и создал величественную и простую эпопею. Скорее всего, можно предположить, что автор – военный человек, не только в тонкостях знающий свое дело, но и искренно любующийся им. Однако ему чужда психология простого рубаки, сегодня служащего одному господину, а завтра другому.

За ограниченным кругозором его феодальной идеологии, идеологии верного вассала, живет мощная, великая идея родины, которой служит не только Роланд, но и сам император Карл.