Печорин и герой лирики Лермонтова

Многие схожие черты лирического героя Лермонтова и Печорина сразу бросаются в глаза. Действие “Героя нашего времени” разворачивается на Кавказе, и Печорин довольно много пишет о нем, притом зачастую употребляя слова, встречающиеся и в лирике Лермонтова. Так, Печорин смотрит на “синие зубцы Кавказа”, и пишет о том, что воздух там “чист и свеж, как поцелуй ребенка”, а в стихотворении Лермонтова “синие горы Кавказа, приветствую вас!” чистый воздух сравнивается с молитвой ребенка. Ради “жужжания пуль” приезжает Печорин

на Кавказ, и то же жужжанье поминает горой стихотворения “Валерик”.

Печорин пишет о своем желании “броситься на шею” Грушницкому, о том, как ему “бросился на шею” произведенный в офицеры Грушницкий, и о том, как Вернер чуть не сделал того же. В лирике Лермонтова герой также заявляет о том, что хочет “кинуться на шею” – в стихотворении “Слышу ли голос твой” и в стихотворении И. П. Мятлеву.
Кроме того, они оба, и Печорин, и лирический герой, читали Пушкина – у Лермонтова есть стихотворение “Смерть поэта”, герой которого крайне взволнован гибелью Пушкина, а Печорин цитирует

его стихи.
Помимо прямых цитат, в “Герое нашего времени” находят отражение многие мотивы, встречающиеся в лирике Лермонтова.
И Печорин, и лирический герой Лермонтова не поняты то ли обществом, то ли вообще не могут быть поняты никем, и оба страдают от этого. Кажется, будто Печорина понимает Вернер – ведь он угадывает его мысли почти всегда, но перед дуэлью Печорин говорит о том, что в мире нет ни одного существа, которое бы поняло его совершенно, и Вернер действительно не понимает и не принимает убийства Грушницкого. Есть, впрочем, еще Вера, про которую в другую минуту Печорин говорит, что она именно “поняла его совершенно”.

Тем не менее, не смотря на этих людей, в решающую минуту Печорин страдает не только от того, что чувствует, что прожил жизнь напрасно, “не угадал своего истинного назначенья”, но и от того, что умрет “непонятым”. И, например, в стихотворении “Нет, я не Байрон, я другой” душа лирического героя сравнивается с “угрюмым океаном”, изведать тайны которого невозможно, а в стихотворении “Мы случайно сведены судьбою”, которое начинается с описания глубокой дружбы и полного взаимопонимания, последние строки посвящены именно тому, что толпе не понять чувств поэта:
Души их певца не постигали,
Не могли души его любить,
Не могли понять его печали,
Не могли восторгов разделить.
Вообще непонимание общества оказывает сильное влияние и на Печорина, и на героя стихотворений Лермонтова. В сердце лирического героя “жив огонь, но люди его понять однажды не умели” и потому он не открывает никому своего сердца, боясь вторично подвергнуть его “насмешкам и словам сомненья”. Он считает, что он “лучше, чем кажется для людей” и не может перенесть то, что кричит о нем молва, говорит о том, что они старались отравить его ребяческие дни, и сравнивает себя с луком, который порвал согнувшую его тетиву, но “вновь не будет прям, как был”. И, перенеся все это, он становится совсем другим человеком, и описывает свою нынешнюю жизнь в самых печальных тонах:
Что ж. Ныне жалкий, грустный я живу
Без дружбы, без надежд, без дум, без сил,
Бледней, чем луч бесчувственной луны,
Когда в окно скользит он вдоль стены.
Печорин рассказывает очень похожую историю, желая вызвать жалость и участие в княжне Мэри. Безусловно, он рассчитывает на ее реакцию, и мы хорошо знаем его, как большого мастера рассказывать истории, и потому не ясно, насколько можно верить тому, что он ей говорит. А говорит он о том, что рос не таким, как все, движения души его понимали неправильно, и оттого все хорошее, что в нем было, обращалось в свою противоположность; он был готов любить весь мир, и, когда его не поняли, выучился его ненавидеть.

Боясь насмешек, он схоронил лучшие свои чувства в глубине сердца. То есть свет, ныне презираемый им, повлиял на него чрезвычайно.
Тема ушедшей юности и того, как изменился герой с той далекой поры – важный мотив как лирики Лермонтова, так и “Героя нашего времени”. В юности оба бывали в свете и были любимы женщинами, но ныне общество их утомило, любовь светских красавиц наскучила. Печорин говорит об этом, например, когда рассказывает Максим Максимычу о том, как угасла его любовь к Бэле, А в повести “Тамань” упоминает о “взглядах, которые в старые годы так самовластно играли его жизнью”.

Но ныне все это потеряло всякую ценность и он терзается скукой и чрезвычайно рад бывает, обнаружив в себе хотя бы тень прежнего волнения.
Так же и герой стихотворений Лермонтова рассказывает о том, что, в былые годы он любил “бури тайные страстей”, в стихотворении “Нет, не тебя так пылко я люблю”, говорит женщине, к которой оно обращено, что любит в ней “прошлое страданье и молодость погибшую свою”. Страсти и для Печорина и для лирического героя Лермонтова – “принадлежность юности сердца”, “забытые виденья”.
Оба они “в первой молодости были мечтателями, любили ласкать
попеременно то мрачные, то радужные образы, которые рисовало им беспокойное и жадное воображение”. И Печорину и лирическому герою все это наскучило, но Печорин говорит, что в этой борьбе он истощил жар души и постоянство воли, и что из-за того, что он пережил, будучи совсем юным ему нынче “скучно и гадко” жить. Лирический же герой Лермонтова в стихотворении из альбома Карамзиной переживает разочарование в том, что так увлекало его в юности, совсем иначе, чем Печорин:
…И мне наскучил их несвязный
И оглушающий язык.
Люблю я больше год от году,
Желаньям мирным дав простор,
Поутру ясную погоду,
Под вечер тихий разговор,
То есть Печорин просто не находит никакой замены юношеским переживаниям, а в поздней лирике Лермонтова герой умеет находить не меньшее удовольствие в других вещах.
Однако этот монолог Печорина из Фаталиста находит почти точное соответствие в относительно раннем стихотворении Лермонтова “Он был рожден для счастья, для надежд…”. Кроме того, в этом стихотворении можно заметить и образ юноши, состарившегося душою, “старика без седин”, а в Княжне Мэри Печорин говорит о себе, как о человеке, который “на вид еще мальчик”, но молодость которого давно его покинула.
Печорин мучается скукой. Он признает, что “спокойствие часто признак великой, но скрытой силы”, что оно ведет к высшему самопознанию, но он сам, расставшись с юностию и пресытившись удовольствиями, не знает спокойствия, постоянно скучает и все ищет тех же чувств, что волновали его сердце раньше, и, кажется, не может понять, что они уже не дадут ему прежнего наслажденья.
Все, что развлекает его, развлекает его ненадолго, он не находит к чему применить себя, и ищет приключений, но и опасности быстро ему приедаются. Он развлекает себя, противореча всем, кто попадается на его жизненном пути, и кажется, это потребность того же рода, что боренье, без которого скучна жизнь лирического
героя (стихотворенье “1831-го июня 11 дня”). Но в стихах Лермонтова есть строки о том, что “без приключений и с приключеньями – тоска, а Печорин, заботясь о том, чтобы ему не было скучно, ищет именно приключений. Он не может жить без действия, но не может и найти себе подходящего занятия, не знает, к чему он предназначен.
Тема поиска своего предназначенья заметный мотив и лирики, и “Героя нашего времени”. Это – центральная тема, например, стихотворения “Мое грядущее в тумане”, один из основных мотивов “Думы”. И Печорин думает об этом очень часто – и перед смертью, и в Фаталисте, и когда размышляет о том, почему ему так важно добиться княжны Мэри.
Кроме того, важен мотив несвоевременности, как в частной жизни, так и в более широком, историческом контексте. И Печорин, и герой лирики Лермонтова видят свою проблему в том, что познали жизнь слишком рано. Печорин говорит, что вступил в жизнь, пережив ее уже мысленно, и оттого ему скучно и гадко, что все давно уже ему известно.

Он юн с виду, но юность его преждевременно покинула его. В том же стихотворении “Он был рожден для счастья, для надежд…” лирический герой “из детских рано вырвался одежд”, он сравнивается с преждевременно созревшим плодом, и старится тоже преждевременно. И кажется, будто бы невозможность найти себе применение, так мучающая и Печорина, и героя лирики, возникает именно от того, что они родились в неподходящее время, в то время, которое не подходит для людей действия.

В стихотворении “Поэт” Лермонтов называет свой век “изнеженным”, с восхищеньем рассказывает о том, что в былые времена все было иначе. Кроме того, нельзя не вспомнить о том, как он осуждает свое поколенье в стихотворении “Дума”. Печорин сам не рассуждает о времени, в которое рожден, но роман Лермонтова называется “Герой нашего времени”, что позволяет думать, будто трагедия Печорина в том, что эпоха, в которую он живет, не дает возможности найти свое предназначение таким людям, как он.
Любование Лермонтова безоглядной удалью героев его многочисленных баллад, таких как “Перчатка” или “Над морем красавица-дева сидит”, кажется мне подобным тому, как Печорин очарован контрабандистами, как с бьющимся сердцем наблюдает он за плывущей в волнах лодкой.
И в дневниках Печорина, и в лирике Лермонтова встречается противопоставление гармонического спокойствия природы и человеческих страстей, размышление о том, что спокойствие можно найти в погружении в природу, в любовании ею. В лирике это можно найти в стихотворении “Когда волнуется желтеющая нива”,в “Герое нашего времени” – в начале повести “Княжна Мэри”.
Различно отношение Печорина и героя лирики Лермонтова к женщинам, разное место занимают они в их жизни. В лирике Лермонтова есть образ женщины, играющей роковую роль в судьбе героя, женщины, которой герой “приносит на жертву все, что может отдать”, из-за которой едет на войну, чтобы освободиться от мучающей его любви (“Стансы”), которую не может забыть ни на минуту (“Болезнь в груди моей, и нет мне исцеленья…”), Печорин же, в конечном итоге, не увлечен никем, кроме себя, мы ни разу не видим его полностью посвящающим себя любимой женщине, она никогда не главное в его жизни. Печорин, как герой “Думы” “и ненавидит и любит случайно, ничем не жертвуя ни злобе, ни любви”.
Вообще многие фрагменты из “Думы” выглядят как портрет Печорина. Его замкнутость и нежелание раскрывать надежды, которые так и увядают в его груди, то, как спешит он умереть, как торопливо упивается открывшимися ему наслажденьями и как быстро ими пресыщается – все это имеет аналогии в “Думе”. И это сходство между портретом поколенья, к которому относится и лирический герой, рассказывающий о нем, снова возвращает нас, во-первых, к сходству между лирическим героем Лермонтова и Печориным, а, во-вторых, к тому, что именно время его жизни определяет личность Печорина.
Мотив странничества и изгнания присутствует и в лирике, и в “Герое нашего времени”, и именно в отношении к собственному изгнанию – самое очевидное различие между Печориным и героем лирики.
Странствие Печорина добровольно – он надеется, что путешествия рассеют его скуку, он не видит для себя другой жизни, ему кажется, что это – единственное средство, которое ему осталось, единственное, что помогает ему наполнить чем-то жизнь, которая становиться день ото дня пустее. Он не жалеет о том, что оставляет за спиной – там только скука, и ничего больше.
И в этом стремлении к странствию Печорин близок не к лирическому герою Лермонтова, а к тем предметам, за которыми тот наблюдает со стороны, подмечая свое несходство с ними. Печорин больше похож на тучки из одноименного стихотворения, или на парусник, который ищет бури. Сходство образа Печорина и образа корабля из “Паруса” подчеркивается фрагментом из повести “Княжна Мэри”, который звучит почти как цитата этого стихотворения.

Странствие Печорина, как и странствие тучек – следствие скуки, и, возможно, если сближать образ Печорина и образ тучек, то иной смысл приобретает словосочетание “нивы бесплодные”. Ведь Печорин не способен ничего создать, и он уезжает из тех мест, где не оставил после себя “ни мысли плодовитой (опять тема растительности), ни гения начатого труда”. Тема родины ни разу не поднимается в “Герое нашего времени”, это не важно для Печорина, про него можно сказать, что у него нет родины, как нет ее у тучек.

И потому странствие Печорина, в отличие от странствия лирического героя Лермонтова – не изгнание.
В поэзии Лермонтова странствие почти всегда вынужденное, он изгнан с милой ему родины. Например, в стихотворении “памяти Одоевского” странствие и тоскливое изгнание – почти синонимы: “Мы странствовали с ним// В горах востока и тоску изгнанья// Делили дружно…”. В стихотворении “О, полно извинять разврат…” он призывает поэта считать свое изгнание свободой, но если для Печорина такая трактовка – нечто само собой разумеющееся, то для поэта это восприятие – предмет размышления. Изгнание в лирике, как в стихотворении “Из Андрея Шенье” – это то, что лишает возможности совершить что-то важное, поучаствовать в общем деле, а Печорин не видит, не знает, что он должен совершить и потому его бесплодное странствие не смущает его.

Лирический герой стремится к возвращению на родину, а Печорину просто некуда и незачем возвращаться.