Онегин в начале и конце романа

Первая глава открывается внутренним монологом героя, в котором под иронией скрыто раздражение. Онегин соглашается на роль, которая в его собственных глазах трезво оценена как “низкое коварство”:
“Но Боже мой, какая скука
С больным сидеть и день и ночь,
Не отходя ни шагу прочь!
Какое низкое коварство
Полуживого забавлять,
Ему подушки поправлять,
Печально подносить лекарства,
Вздыхать и думать про себя:
“Когда же черт возьмет тебя?”.
Он вообще ни в чем не видит смысла и равнодушен, казалось бы, ко всему

на свете, кроме чувства собственного достоинства и независимости, которые вдруг поколеблены поездкой к дяде. Это раздражение героя идет оттого, что привычное притворство ему надоело, и оттого, что Онегин честен перед собой.
Уже первая строфа романа выявляет “странность” характера героя, его сложность. Первая глава, в сущности, раскрывает историю душевного недуга, вызванного одновременно подчинением Онегина обществу и его конфликтом с ним.
С детства образование и воспитание Онегина не было глубоким: француз учил его всему шутя. Это “шутя” сопровождает всю юность Онегина. Пушкин с иронией
называет ее “мятежной”, как бы напоминая читателю о высшей возможности в жизни неосуществленной Онегиным.
“Мод воспитанник примерный” – этот мотив проходит через всю первую главу. “Боясь ревнивых осуждений”, Онегин становится франтом; опасаясь “судей решительных и строгих”, привык он “с ученым видом знатока хранить молчанье в важном споре”. Эта оглядка на мнение окружающих, эта зависимость от света лишает юность Онегина истинной мятежности”. Мода обрекает на поверхностное отношение ко всему.

Следуя моде, нельзя быть самим собой; мода преходяща, поверхностна.
Пушкин описал один день Онегина, но в нем смог обобщить всю петербургскую жизнь героя – светского баловня. Онегин не отдается душой ни одному из развлечений, ни одному из наслаждений, составляющих круг его жизни. Главное же дарование Онегина проявилось в другой сфере:
“В чем он истинный был гений,
Что знал он тверже всех наук,
Что было для него из млада
И труд, и мука и отрада,
Что занимало целый день
Его тоскующую лень, –
Была наука страсти нежной…”
Онегин умел очень убедительно казаться мрачным, внимательным или равнодушным, красноречивым, резким или дерзким; умел забавлять, побеждать умом и страстью, умел “подслушать сердца первый звук, преследовать любовь…”, “тревожить сердца кокеток записных”, злословить соперников и дружить с мужьями своих возлюбленных. Но все эти движения “страсти нежной” рассчитаны.
В начале романа Онегин как бы примеряет разные возможности жизни, не отдавая предпочтения ни одной из них. Своеобразный маскарад Онегина отражен в тех парадоксальных по соседству определениях, которые Пушкин адресует своему герою в первой главе: “молодой повеса” – и “добрый мой приятель”, “денди и лондонский” – и “ученый малый”, “проказник” – и философ в осемнадцать лет”, “повеса пылкий” и “отступник бурных наслаждений”.
Эпитет “томный” выдает намерение Онегина выставить свое внутреннее состояние на обозрение. Быть может, мы бы не заметили го, если бы в восьмой главе Пушкин не напомнил об этом. Вот Онегин смог, наконец, увидеть Татьяну в ее доме:
“Он с трепетом к княгине входит;
Татьяну он одну находит,
И вместе несколько минут
Они сидят. Слова нейдут
Из уст Онегина. Угрюмый,
Неловкий, он едва-едва
Ей отвечает. Голова
Его полна упрямой думой”.
Итак, в первой главе Онегин – “угрюмый, томный”, в восьмой – “угрюмый, неловкий”. Несходство вторых эпитетов при тождестве первых открывает глубину происшедшей с Онегиным перемены. Истинное чувство не в состоянии заботиться о своей картинности.
Описание Онегина в 1 и 8 главах резко несходны. Множество масок сменяется единством истинного лица: бесчувствие – одушевлением, хандра – страстью. В 1 главе Онегин “непостоянный обожатель очаровательных актрис”, ветреность его – признак всего лишь игры в любовь. В 8 главе Онегин исполнен преданности, что не делал он, где бы ни был, – “она… и все она!” В 8 главе на последнее объяснение с Татьяной идет “на мертвеца похожий”, тогда как в первой главе описывается приготовление к балу:
“…Из уборной выходил,
Подобный ветреной Венере,
Когда надев мужской наряд,
Богиня едет в маскарад”.
Страсть его подобна страданиям влюбленной Татьяны в 4 главе. И в письме Онегина повторяются эти признаки истинной страсти:
“Пред Вами в муках замирать,
Бледнеть и гаснуть…вот блаженство!
В 8 главе “сердечное страданье уже пришло ему невмочь”, и он готов к гибели (“заранее писать к прадедам готов о скорой встрече”). Он действительно сумел “забыть себя”: преданность чувству сильнее страха смерти, он, “как дитя влюблен”. “Все шлют Онегина к врачам”, а он дорожит каждым мгновением жизни, в которой присутствует Татьяна:
“Я знаю: век уж мой измерен;
Но чтоб продлилась жизнь моя,
Я утром должен быть уверен,
Что с Вами днем увижусь я…”
Любовь для Онегина стала единственным условием продолжения жизни.


1 Star2 Stars3 Stars4 Stars5 Stars (2 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...

Онегин в начале и конце романа