Олицетворение пошлости и ее жертва

Чехов является общепризнанным мастером короткого рассказа. Основной его творческий прием – максимальная концентрация информации в относительно малом объеме текста, отсюда такое внимание к деталям, отсюда способность сделать символической самую обычную жизненную историю. В произведениях Чехова почти никогда нет сюжета как такового – он не столь важен, а зачастую идет рассказ об одном событии, или сразу о том, что в простом сюжете не выложишь – о целой человеческой жизни.

Именно одним из таких рассказов является ” Ионыч “.

Его тема – обычная для автора – тема взаимоотношений человека и среды. Собственно, с описания среды это произведение и начинается. Это губернский город С. и семья Туркина, “самая талантливая и образованная в городе”. Иван Петрович Туркин, которого иначе как “массовиком-затейником” не назовешь.

Вера Иосифовна пишет романы, которые начинаются с одной и той же фразы – “Мороз крепчал”. “Мороз”, как известно, впоследствии был заменен на “маразм”, в таком виде фраза до сих пор гуляет в народе. Дочь регулярно терзает рояль. А еще – неизменный запах жареного лука. Все это создает

картину торжествующей пошлости.

Если эта семья наиболее талантлива, то о других и говорить не приходится. Кстати, само понятие “пошлости” было введено в русскую литературу именно Чеховым. (Интересная деталь: в других европейских языках вообще нет слова, адекватного этому понятию).

Итак, среда в городе С. непоправимо пошлая. Пошлость здесь не просто “грубая безвкусица”, по словарному определению, а стиль жизни. Но для того, чтобы говорить о противостоянии личности и среды, как минимум, должна появиться соответствующая личность.

И личность появляется – это земский врач Дмитрий Ионович Старцев, “интеллигентный человек”, который водит знакомство с семьей Туркина. Он многое видит – и плохую игру Котика, и глупость Ивана Петровича, и бесполезные потуги Веры Иосифовны. Ему принадлежит прекрасная фраза: “бездарный не тот, кто не умеет писать повестей, а тот, кто их пишет и не умеет скрыть этого”.

Но парадокс заключается в том, что Старцев точно так же пошлый, как и Туркин, только вульгарный по-другому. Он смотрит на окружающих достаточно трезво, но никак не противостоит им, а принимает все с самого начала. Игра Котика ужасная, но ее приятно слушать, романы Веры Иосифовны дурацкие, но после них в “голову идут хорошие, спокойные мысли”.

Обыватели и их разговоры раздражают Старцева, но он регулярно появляется на различных семейных праздниках и играет в вист, уклоняясь “от таких развлечений”, как театр и концерты. Его мысли постоянно съезжают с возвышенного на пошлость. На кладбище он, как и всякий обыватель, рассуждает о ужасе смерти, телах прекрасных девушек, зарытых в землю, а потом со вздохом облегчения садится в коляску и сетует на свою полноту.

Старцев до конца жизни сохраняет позу стоящего над средой. Он это делает, вероятно, из тщеславия. Он любит внушать философские идеи либеральным обывателям, но истинное наслаждение доставляет ему только накопление денег. С каждым годом позу хранить все труднее.

И Ионыч, как его теперь все зовут, становится просто чудаковатым, раздражительным и одиноким стариком. Он меняется и внешне – становится ожиревшим и уродливым. Трагедия Старцева заключается в том, что сам-то он искренне верит в то, что стоит над средой.

Это мешает ему найти моральную опору вне ее, потому что этого “вне” просто не существует. Но и слиться со средой до конца он тоже не может, отсюда – постоянное ощущение дискомфорта. Он несчастный, потому что слишком силен, чтобы успокоиться в вульгарном существовании, и слишком слаб, чтобы действительно противопоставить себя обществу.

Он – олицетворение пошлости и одновременно ее жертва… Вот что интересно в этом рассказе.