Один – властелин мира. Волк Фенрир

Один и его животные. Величаво сидит на престоле Всеотец, седобородый и мудрый. Любит он все, связанное с небом, потому носит голубой плащ, а на голове – особую шляпу; когда она надвинута на лоб, сгущаются облака, идут черные грозовые тучи, когда она на затылке – сияет солнце.

На плечах у Одина – два ворона: Хугин – “Думающая голова” и Мугин – “Помнящая голова”. На рассвете отсылает их Один летать над всем миром, а к завтраку они возвращаются. От них-то и узнает Один, что творится на свете.

Властвует Один над всем светом,

большим и малым: и над природой, и над земным миром, и над богами, и над нечистой силой.

Столько всего можно сказать об Одине, что дали ему целых 54 имени, напоминающих о разных его качествах, деяниях, случаях в его жизни, его родственниках, птицах и животных. Он – “Всеотец”, “Страшный”, “Колдун”, “Седая борода”, “Длинная борода”, “Скрывающийся под маской”, “Отец воинов”, “Отец побед”, “Потрясающий щитом”, “Испытатель воинов”, “Бог павших”, “Сеятель раздора”, “Ас воронов”, “Игг”, “Брат Вили”, “сын Бестлы”, “сын Бора”,

“Потомок Бури”. Можно привести и многие другие имена.
Мировой Змей.

Один узнает о грозящей опасности. Был Один старше всех богов. Как к отцу приходили они к нему и с радостями, и с тревогами. Однажды явились ни свет, ни заря; испуганные, руки-ноги дрожат, голоса прерываются.

Узнали они от пророчицы-норны, что ждать им вскоре величайших бед. Не очень удивился Один, когда узнал, что придут они от Локи. Удалым он был, этот ас, но кровь в жилах текла недобрая, ибо отцом Локи был великан Фарбаути, матерью – Лаувейя.

Считался он приемным сыном Одина, но яд первозданного инея делал всех великанов коварными, лживыми, злобными, переменчивыми. Все это можно найти и у Локи, но от матери досталось ему остроумие, находчивость, веселый нрав, быстрота в действиях, красота лица и ладность тела. Мало кто знал, как он оказался в Асгарде, и в сердцах боги не раз грозили, что выселят его в Утгард к отцу.

Локи приходилось бывать у великанов. А одно время он просто туда зачастил. Приглянулась ему молодая великанша Ангробода, что значит “Сулящая горе”. Заворожил ее Локи речами и подарками, стала она его женой.

Правда, в Асгарде он об этом никому не рассказывал. Родились у Ангрободы три детища-чудища: переборола дурная великанья кровь добрую кровь Лаувейи. Первый сын Фенрир – обличьем волк; другой, Ермунгард,- обличьем змей. А третей родилась дочь Хель, о которой уже говорилось, – наполовину синяя, наполовину багрово-красная, длинная, словно хлыст, сутулая, словно древняя старуха, лицом страшна, душой темна.

От Фенрира, Ермунгарда и Хель и предрекла норна великие беды асам и Асгарду.

Один убирает с глаз долой Ермунгарда и Хель. Послал Всеотец за теми детьми. Привели их к нему. Дышал сын-змей ядом, не скрывал ненависти, хвостом бил так, что щиты золотые на крыше вздрагивали.

Не убоялся Один Ермунгарда, бросил его в Океан-море, на самое дно. Купался змей в крови Имира, глотал все живое, разбухал и рос, силы копил страшенные. И до таких размеров вырос, что лежа посреди моря, опоясал собой всю Землю, будто кольцом-обручем; доставал своими зубами погаными свой скользкий хвост, играл змеиные игрища.

Стали называть его Мировым змеем, потому что грозил он проглотить весь белый свет. А великаншу Хель, как уже говорилось, Один убрал в самую глубь земли – отдал ей царство мертвых.

Боги пытаются укротить Фенрира-волка. Первые две цепи. Старшего из детей Локи, Фенрира-волка, решили асы держать у себя, не спуская с него глаз. Самую страшную беду норны предсказали от него.

Рос Волк, что ни день на целую пядь, и вместе с ним росли тревоги асов. Вскоре кормить его отважился только один ас – храбрый Тюр. Но и тот убедился в правоте пословицы: “Сколько волка не корми, он все в лес смотрит”. Воочию убеждались боги, что рожден Фенрир им на погибель.

И тогда решили они изготовить крепчайшую цепь. Даже имя ей дали – Лединг. Принесли цепь к Волку, якобы испытать его силу. Фенрир посмотрел на нее и подумал: “Ты толста, а я жилист, поднатужусь – и ты не выдержишь”.

Спокойно, словно кроткая собака, позволил надеть цепь на себя.

Чуть не весь Асгард собрался вокруг Фенрира. Обвел он асов недоверчивым взглядом, увидел скрытую радость в глазах, разозлился, уперся, и… лопнула цепь, звякнула жалко, свалилась с шеи Волка. Торжествующий взгляд бросил на всех Фенрир.

Тогда сделали асы другую цепь, двойную, закаленную в самом сильном огне, назвали ее Дроми. С притворной улыбкой говорили боги Фенриру, что прославится он на веки вечные, если сумеет порвать чудо-цепь. Молчал Волк, но чувствовал, что втрое выросли его силы против прежнего. Дал он надеть на себя и эту цепь.

Со страхом и надеждой выдохнули асы в один голос: “Давай”! Рванулся волк, уперся, да как грянет цепью оземь, так и разлетелись кольца во все стороны.

Цепь Глейпнир. Заметно приуныли асы, стали опасаться, что не покорить им волка. Пришлось Одину обратиться к карлам, рассказать о беде. Семь дней и ночей думали самые мудрые эльфы и решили одновременно обратить против волка природу, зверей, птиц, людей.

У гор им пришлось взять корни, ничего не было крепче, у кошек – шум шагов, ничего не было сильней, у женщин – бороды, ничего не было шелковистей и мягче, у медведей – жилы, ничего не было прочнее, у рыб – дыхание, ничего не было ровнее, у птиц – слюну, ничего не было более липкого. Лучшие мастера-карлы взялись за дело, соединили шесть этих сутей: получились путы гладкие, мягкие и на вид вовсе не страшные, будто шелковая лента. Но нет теперь у гор корней, у птиц – слюны, у женщин – бород, не слышно, как бегают кошки.

Фенрир посажен на цепь. Получили асы путы, поблагодарили карлов за услугу. Решили боги немедленно испытать их, но где-нибудь подальше от чертогов. Позвали с собой Волка и поплыли озером к одному далекому острову.

Подзадоривали они Фенрира: “Если не сумеешь ты порвать ленту, значит, ты слабее нас и нам не страшен, отпустим мы тебя на свободу”.

С тревогой и тоской поглядывал Фенрир на путы, даже подвывал немного. Чуял он в них секрет или хитрость, боялся попасть в ловушку. И сказал богам: “Пусть один из вас вложит мне в пасть свою руку в залог того, что все будет без обмана”.

Переглянулись асы: раскусил их Волк. Никому не хотелось лишаться руки. Наконец, отважный Тюр протянул правую руку и вложил волку в пасть.

Набросили путы. Уперся Волк лапами, начал рваться – стали путы врезаться в тело. И чем больше злился и вырывался, тем сильней запутывался, тем больней впивалась в него лента.

Сжал в ярости Волк зубы – и осталась рука Тюра у него в пасти.

Рассердились боги, взяли один конец пут, привязали к большой каменной плите и закопали ее глубоко в землю, а другой накрутили на огромный камень, перехлестнули тайными узлами и зарыли еще глубже. Страшно разевал пасть Фенрир, метался, старался дотянуться до богов, покусать, как и Тюра. Тогда засунули ему в пасть меч; рукоять опиралась под язык, а острие – в небо.

Дико взвыл Фенрир, и побежала из его пасти слюна целой рекой. Так и будет он лежать, пока не освободится в конце дней. И тогда он уничтожит весь мир.