ОБЪЯСНЕНИЕ В ЛЮБВИ (образ Татьяны Лариной в романе А. С. Пушкина “Евгений Онегин”)

Не будет преувеличением сказать, что
“Евгений Онегин” – самое задушевное про-
изведение ПушкинА, самое любимое дитя его
фантазии. Так, кстати, считал В. Г. Белин-
ский. “Здесь вся жизнь, вся душа, вся лю-
бовь его; здесь его чувства, понятия, идеа-
лы”, – писал он.
И действительно, поэт открывает нам
душу, самого себя не только в авторских
отступлениях, но и в характеристиках сво-
их любимых героев, щедро наделяя их со-
кровищами своих мыслей и чувств. Порой
они смотрят на мир его глазами, а иногда

/> он – их.
Онегин – главный герой романа – “до-
брый приятель” автора, по признанию само-
го ПушкинА, но между ними нет знака ра-
венства, они похожи, но и только. Чему-то
в Онегине Пушкин сочувствует, что-то от-
вергает.
Другое дело – Татьяна, в любви к которой
поэт признается и с которой старается быть
рядом в трудную для нее минуту: “…с тобою
вместе слезы лью”. Более того, для ПушкинА,
распрощавшегося с юношеской романтикой и
вольными и невольными путешествиями, иде-
ал теперь “хозяйка… покой, да щей горшок,
да сам большой”.
И муза его перевоплощается в уездную
барышню, в которой мы без труда узнаем
Татьяну Ларину. Однообразную сельскую
жизнь с бесконечным для барышни досугом
Татьяна украшала своей фантазией, чтением
романов, а куклы и игры ее не привлекали.
И были детские проказы
Ей чужды: страшные рассказы
Зимою в темноте ночей
Пленяли больше сердце ей.
Выросшая под недреманным оком своей
няни, передавшей ей часть своего мироощу-
щения,
Татьяна верила преданьям
Простонародной старины,
И снам, и карточным гаданьям,
И предсказаниям луны.
И это не порок, считает Пушкин: “так нас
природа сотворила” – находить в страшном
свои прелести, верить приметам. Но не толь-
ко это ищет Татьяна в природе. Как и автор,
его героиня любит и понимает природу, по-
настоящему близка к ней. Невидимыми ни-
тями связано ее сознание с сельским неяр-
ким пейзажем. Кажется, она и сама тако-
ва – проста и непритязательна.
Но нет. “Татьяна – существо исключи-
тельное, натура глубокая… страстная”, – от-
мечал Белинский. Ее душа ждала, жаждала
любви.
И дождалась… Открылись очи;
Она сказала: это он!
Окруженный ореолом необычности на
фоне соседей Пустяковых да Петушковых,
Онегин слился с романтическими образами,
жившими в ее душе. И автор, искушенный,
как и его герой, в “науке страсти нежной”,
предостерегает:
Ты в руки модного тирана
Уж отдала судьбу свою.
Погибнешь, милая…
Поэт, понимая, что “Татьяна любит не шу-
тя”, что она не хладнокровная кокетка, стара-
ется оправдать ее бесхитростное поведение,
доверчивость, “легкомыслие страстей”. Пись-
мо Татьяны к Онегину свято для него, напол-
няет его “тайною тоскою”, идущей от чистоты
неразделенного чувства.
Посланием Тани был тронут даже Оне-
гин, но лишь на минуту. Объяснившись с пе-
чальной героиней, он, по ироничному замеча-
нию автора, “очень мило поступил”. Но это
объяснение ничего не изменило, любовь Та-
тьяны не угасла.
Если раньше девушка любила беззаветно,
безотчетно, то после вещего сна, именин, ду-
эли и гибели Ленского она пытается понять
человека, которому отдала первое чувство:
Чудак печальный и опасный,
Созданье ада иль небес,
Сей ангел, сей надменный бес,
Что ж он?
Посещая дом Онегина, читая его книги,
Татьяна начинает осознавать, что целый мир
раньше был скрыт от нее, что человек не ук-
ладывается в привычные жизненные схемы.
Она не только разрешает загадку Онегина,
она сама теперь, в новой своей жизни свет-
ской дамы, становится такой же загадкой:
Ей внятно все. Простая дева,
С мечтами, сердцем прежних дней,
Теперь опять воскресла в ней.
Пышность и мишуру света она готова от-
дать за те места, где была счастлива когда-то.
Любовь все еще живет в ней, но обман и ложь
не в ее натуре. Пушкин и в это мгновение ря-
дом с любимой им Татьяной.
Вздох сожаления героини – “А счастье
было так возможно, так близко!..” – мог
принадлежать и автору, и Онегину, и читате-
лю, понимающим, что настоящая любовь не
состоялась во времени и пространстве.
Так сильно обаяние пушкинской героини,
что мимо нее, за редким исключением, равно-
душно никто не проходил. Белинский, восхи-
щаясь живостью образа, ставил в заслугу
ПушкинУ то, что “он первый поэтически вос-
произвел в лице Татьяны русскую женщину”.