Общие установки теории и истории имажинизма

В 1915 году в сборнике “Стрелец” была напечатана статья Зинаиды Венгеровой “Английские футуристы”. Автор рассказывает об Эзре Паунде, представителе нового направления в литературе – имажинизма. “Мы не футуристы, прежде всего, не футуристы… Эзра подводит меня к стене, где развешаны оттиски для манифестов, заготовленных для “В1аз1;’а”, первого программного сборника новых поэтов и художников.

Он указывает на слова: “Маринетти – труп”. …Мы, Вортисты, а в поэзии “Имажисты”. Наша задача сосредоточена

на образах, составляющих первозданную стихию поэзии, ее пигмент, то, что таит в себе все возможности, все выводы и соотношения, но что еще не воплотилось в определенное соотношение, в сравнение и тем самым не стало мертвым.

Прошлая поэзия жила метафорами. Наш “вихрь”, наш “УогЪех” – тот пункт круговорота, когда энергия врезается в пространство и дает ему свою форму. Все, что создано природой и культурой, для нас общий хаос, который мы пронизываем своим вихрем”. Позже сходные мысли высказал московский поэт Вадим Шершеневич: “Поэзия есть искусство сочетания самовитых слов, сло-вообразов…

Поэтическое

произведение – непрерывный ряд образов”. Началом русского имажинизма принято считать “Декларацию” 1919 года (“Советская страна”, 1919, 10 февр.). В ней с пафосом говорится о принципиальной новизне имажинизма по отношению к футуризму (в свое время футуризм начал с отрицания символизма, и отрицания тоже весьма категорического, эпатажного).

Цитируем “Декларацию”: “Скончался младенец, горластый парень десяти лет отроду (родился в 1909 – умер в 1919).

Издох футуризм. Давайте грянем дружнее: футуризму и футурью смерть. От футуризма тускнеет жизнь.” Фактически же зарождение русского имажинизма следует отнести к февралю 1918 года, когда Шершеневич под псевдонимом Георгий Гаер написал статью “У края “прелестной бездны”” (“Без муз”. Художественное периодическое издание.

Н. Новгород, 1918, с. 41-43). Название пародирует строчку из поэмы Маяковского “Человек”, а основная претензия к футуризму – его содержательность: “Нам смешно, когда говорят о содержании искусства Тема, содержание – эта слепая кишка искусства – не должны выпирать, как грыжа, из произведений. А футуризм только и делал, что за всеми своими заботами о форме, не желая отстать от Парнаса и символистов, говорил о форме, а думал только о содержании” (“Декларация”). “Футуризм умер потому, что таил в себе нечто более обширное, чем он сам, а именно имажинизм” (“У края “прелестной бездны””). Одно из первых выступлений группы – “Митинг-выставка стихов и картин имажинистов” – было организовано Союзом поэтов в Политехническом музее.

Вероятно, именно с этого момента и начинается активное участие имажинистов в литературной жизни Москвы, названное ими же “Кафейным периодом поэзии”. Дело в том, что Союз поэтов находился в бывшем кафе “Домино”, которое переделал под клуб Художник Юрий Анненков. Переделал в духе несуществовавшего тогда поп-арта: на стене птичья клетка, рядом приколочены к стене старые штаны с заплатками, далее рисунки, гротескно иллюстрирующие стихи Блока, Белого, Брюсова. Каждый член союза получил охранную грамоту с подписью народного комиссара по просвещению А. Луначарского.

Как пишет М. Ройзман, “Этой охранной грамотой А. В. спас ряд крупных поэтов от всяких напастей эпохи военного коммунизма, сохранил их жилища и очень ценные, собираемые десятилетиями библиотеки” (“Все, что помню о Есенине”. М., 1973). Далее была учреждена по инициативе С. Есенина “Ассоциация вольнодумцев в Москве”.

В уставе значилось: “”Ассоциация” ставит целью духовно-экономическое объединение свободных мыслителей и художников, творящих в духе мировой революции и ведущих самое широкое распространение творческой революционной мысли и революционного искусства человечества путем устного и печатного слова”.

Официально зарегистрированная Луначарским “Ассоциация” являлась юридическим лицом в отличие от неформального “Ордена имажинистов”, который составлял ее творческое ядро. Этим, в частности, объясняется то, что журнал “Гостиница для путешествующих в прекрасном” – фактически печатный орган имажинистов – издавался Ассоциацией. По своей структуре “Орден имажинистов” неоднороден, он как бы распадался на два крыла. “Правое” крыло представляли И. Грузинов, С. Есенин, Р. Ивнев, С. Кусиков; “левое” – А. Мариенгоф, В. Шершеневич, Н. Эрдман, Г. Якулов. “Правые” рассматривали образ как средство, “левые” – как самоцель.

Среди имажинистов также числились А. Авраамов, Б. Глубоковский, И. Старцев, М. Ройз-ман. На короткое время к “Ордену” примкнул С. Спасский. Н. Клюев был участником одного из первых альманахов-имажинистов. В блужданиях своих ненадолго забрел в их стан В. Хлебников (“Харчевня зорь”, 1920).

Вчерне основные постулаты имажинизма были сформулированы шестью годами ранее 1919 года в “Открытых письмах” Вадима Шер-шеневича и Льва Зака, печатавшегося под псевдонимом “Хрисанф” и “М. Россиянский” в альманахе “Крематорий здравомыслия”. Именно тогда и там впервые был провозглашен “примат образа”. Теоретические разработки имажинистов (первенство здесь, несомненно, принадлежит Шер-шеневичу) – это тоже своеобразные произведения искусства, выстроенные на метафорическом принципе и не всегда предполагающие его осуществление на практике.

Эклектизм, свойственный в целом этому течению, подтверждается тем фактом, что творения имажинистов с одинаковым успехом можно встретить на страницах коммунистической, анархистской, левоэсеровской периодики.

По количеству выпущенных книг издательство “Имажинисты” опережало многие литобъединения Москвы. Группа славилась шумным участием в диспутах, поэтических вечерах и дискуссиях того периода. Со временем теория имажинистов претерпела некоторые изменения.

Так, их “Почти Декларация” (1923) уже признавала, что образ должен быть подчинен содержанию. Идеолог группы В. Шершеневич заявлял: “Мы, имажинисты, идем в литературу, неся лозунги романтического идеализма” (Веч. известия, 1923, 27


1 Star2 Stars3 Stars4 Stars5 Stars (1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...

Общие установки теории и истории имажинизма