Общество будущего в пьесе. В. В. Маяковского “Клоп”
Маяковский мне нравился всегда.
И в школьные годы, когда наше внимание в основном обращалось к послереволюционному творчеству. И в перестроечное время, с которым совпало мое студенчество, когда происходила глобальная переоценка ценностей литературы советского периода, когда появилось много статей, развенчивающих и творчество, и личность поэта. Сейчас, преподавая литературу в 11-м классе, я всегда встаю на защиту поэта, стараюсь открыть школьникам Маяковского – человека сложного, противоречивого; стремлюсь показать, что это не только
Позвольте поделиться некоторыми наблюдениями по поводу его знаменитой пьесы “Клоп”. В школьной программе этой пьесе отводится скромное место: один урок, да еще в обзоре с другими сатирическими произведениями. А эта пьеса, на мой взгляд, открывает нам новую грань творчества поэта.
Сам Маяковский определил проблему пьесы как “разоблачение сегодняшнего мещанства”.
Зараза обретает масштабы эпидемии. Замысел Маяковского состоит в том, чтобы показать, как сильна бывает воинствующая пошлость, насколько опасна и заразительна присыпкинщина. Будущее Маяковский всегда представлял себе коммунистическим, в котором человечество изживет окончательно те пороки, на которые поэт с таким гневом обрушивал свою сатиру.
В связи с этим у меня возник вопрос: почему же в этом идеальном обществе заражение мещанством не просто стало возможным, а обрело массовые масштабы? Почему это общество не только не смогло Присыпкина “развить до человеческой степени”, но и само оказалось перед ним беззащитным?
Чтобы ответить на этот вопрос, присмотримся внимательно к изображенному Маяковским “светлому будущему”. Сразу привлекает внимание сцена голосования: ни одного человека. “Вместо людских голосов радиораструбы, рядом несколько висящих рук по образцу высовывающихся из автомобилей”. Все до предела механизировано.
Из живых людей только два механика возятся в темной аудитории. Голосование по вопросу о размораживании Присыпкина поражает отсутствием дискуссии: провозглашается резолюция, подавляющее большинство голосов “за”. Раздаются отдельные голоса: “Долой!”. Но на них никто не обращает внимания, никто не интересуется, почему они против.
Одинокие голоса оппозиции тонут во всеобщем “одобряемсе”. Словом, плюрализма мнений в коммунистическом обществе, изображенном в пьесе, нет.
Коммунизм Маяковский мыслил как “место, где исчезнут чиновники и будет много стихов и песен”. Что касается чиновников, то в пьесе они есть. В части IX появляется председатель горсовета, который произносит торжественную речь и не упускает при этом возможности приписать себе заслуги в изживании прискорбных случаев в городе.
Причем появляется он в сопровождении ближайших сотрудников, которые “оставили важнейшую работу… и прибыли на наше торжество”.
А что насчет “много стихов и песен”? Увы. Очнувшийся Присыпкин требует стихов таких, “чтоб замирало…” А Зоя Березкина приносит ему записки Муссолини, книгу Хувера “Как я был президентом”, причем называет эти книги интереснейшими.
Конечно, невозможно поверить, чтобы Присыпкин жаждал подлинной поэзии – ему хочется бульварных поделок, литературной дешевки. Но примечательно, что в ответ на его просьбу ему не приносят вообще никакой поэзии. Люди будущего не понимают, чего, собственно, он просит.
Непохоже, чтобы и музыка была в этом обществе. Профессор, размораживающий Присыпкина, отзывается о Страдивари как о чем-то ископаемом: “В древности жили Страдивариус и Уткин. Страдивариус делал скрипки, а это делал Уткин, и называлось это гитарой”. В руках Присыпкина гитара – это символ пошлого мещанства.
Играет он бездарные романсы вроде “На Луначарской улице…”. Но ведь инструмент сам по себе ни в чем не виноват, на гитаре можно исполнять и подлинно прекрасные произведения. Однако в обществе будущего их, видимо, не знают. Впрочем, музыканты в пьесе упоминаются, но они играют только туш, в котором скрипка и гитара не нужны.
Что же касается искусства танца, балета, то комментарии здесь излишни: “…десять тысяч рабочих и работниц будут двигаться по площади. Это будет веселая репетиция новой системы полевых работ”.
Такова “духовная жизнь” людей будущего, точнее, отсутствие духовной жизни.
Причину этого также можно найти в пьесе. Ведь что такое искусство – танец, музыка, стихи? Это способы выражения человеческих чувств, эмоций, главной из которых является любовь.
Искусство перестает существовать, если уничтожить его основу – чувства – и нивелировать личность, способную создавать прекрасное. Что же стало с чувствами людей в обществе, нарисованном в пьесе? Профессор, беседующий с постаревшей Зоей Березкиной, удивляется, когда слышит о попытке самоубийства из-за любви. “Чушь…
От любви надо мосты строить и детей рожать”. Само понятие “любовь” в обществе сохранилось, но трактуется оно как “человеческая половая энергия, разумно распределяемая на всю жизнь”. А состояние влюбленности оценивается как “древняя болезнь”, “воспалительный процесс”. Удивляться здесь нечему.
Может ли существовать любовь в обществе, где человек ценится не как неповторимая индивидуальность, а как часть коллектива? (“Наша жизнь принадлежит коллективу…”) Подход к человеку весьма утилитарный: “…каждая жизнь рабочего должна быть использована до последней секунды”. Поражает слово “использовать” применительно к жизни, словно речь идет о предмете, вещи. Человеческая жизнь в этом обществе провозглашена неприкосновенной, но не потому, что она бесценна сама по себе, как это мыслил Достоевский, а потому, что ее нужно “использовать”.
Присыпкин разморожен не из желания возвратить жизнь человеку, а “во имя исследования трудовых навыков рабочего человека, во имя наглядного сравнительного изучения быта”.
Таким образом, перед нами возникают картины стерильного, выхолощенного общества, в котором просто скучно. Характерен вопль Присыпкина: “Товарищи, я протестую!!! Я ж не для того размерз, чтобы вы меня теперь засушили”.
Что может противопоставить такое общество оголтелой пошлости? Ничего. Потому и распространяется так отрицательно эпидемия мещанства, что у этого будущего нет оружия для борьбы с ним – настоящего искусства, ярких глубоких чувств, незаурядных индивидуальностей и сознания ценности человеческой жизни самой по себе, а не как части коллектива. По сути, будущее, изображенное в пьесе, так же бездуховно, как сам Присыпкин, с точностью до наоборот.
Оно может существовать только в стерильных условиях, появление одного-единственного пошляка серьезно подрывает его устои.
Так что же создал Маяковский?
Мечту? Антиутопию? Предупреждение? Прозрение?
На мечту не похоже. Каким бы ни был Маяковский максималистом, он не мог мечтать о подобном, он, ценивший в детстве Пушкина, Лермонтова и Некрасова, сам испытавший силу любви. Антиутопию Маяковский тоже не написал бы.
Не такой это был Художник, слишком верил он в справедливость коммунистической идеи. В других произведениях черты будущего проникнуты светлыми чувствами, например в “Мистерии-буфф”, “Летающем пролетарии”, “Рассказе о Кузнецкстрое и людях Кузнецка”. Маяковскому была близка мысль Чернышевского: “…будущее светло и прекрасно. Любите его, стремитесь к нему, работайте для него, приближайте его, переносите из него в настоящее, сколько можете перенести…”
Мне мыслится другое объяснение. В юности Маяковский верил в пророческое предназначение поэта. Впоследствии поэт провозгласил себя “революцией мобилизованным и призванным”. Но талант, поставленный на службу любой идее, все равно однажды проявит себя не так, как хотелось бы его обладателю.
Может быть, картины будущего в “Клопе” – яркое тому подтверждение? Поэт предугадал будущее, не зная того и не желая. Тем более что жизнь почти с точностью подтвердила все прогнозы. Окидывая взором наше недавнее прошлое, можно увидеть многие черты, описанные Маяковским в комедии: единодушное голосование на партсъездах и прочих собраниях, принципиальную невозможность существования оппозиции.
А разве не пытались выхолостить нашу культуру? Какой огромный пласт литературы оставался неизвестным широкому читателю, сколько неугодных деятелей культуры вынуждено было уехать из страны! Людей стремились воспитывать в стерильных условиях советской пропаганды, не допуская иных мнений и идей. С детства внушалась мысль о приоритете общественного над личным.
И что же произошло, когда эта система рухнула? Не оказались ли мы беззащитны перед всем, от чего нас так долго оберегали?
Нам надо переболеть всем этим и приобрести иммунитет. И, может быть, одним из “лекарств” для наших подрастающих детей станут картины жизни общества, изображенные в пьесе Маяковского “Клоп”.
(1 votes, average: 5.00 out of 5)
Loading...