Образная система произведения “Кайдашева семья”
Иван Нечуй-Левицкий начинал свои произведения с панорамного рисунка места действия, с подробных описаний внешности персонажей. При этом он охотно прибегал к контрасту. Вот и “Кайдашеву семью” начинает живописный панорамный пейзаж гористого Правобережья.
Автор, в частности, подчеркивает: “На тех горах везде казацкие могилы, куда только бросишь взгляд. Весь край будто какое-то огромное кладбище, где похоронен целый народ, где под безликими могилами похоронена украинская воля”. Сам собой напрашивается вывод: одной из главных
Карп и Лаврин – противоположности: один имеет семейные карие острые глаза, второй похож на мать; один коренастый, второй – хрупкий, один нахмуренный, сердитый, молчаливый, второй – веселый, радушный, говорливый…
Характеры персонажей в “Кайдашевой семье”, как правило, статические. Писатель делает акцент на доминантах, выделяя одну-две черты в характерах героев. У Омельки Кайдаша – богобоязненность и любовь к выпивке, у Кайдашихи – чванство, у Мотри
Чуть ли не наибольших изменений претерпевает характер Мелашки: в ней – сначала лирической, нежной девушке – тоже поселяется “бес” распрей. Интересно, что в повести почти нет сцен, в которых бы звучал смех. “Кайдашева семья” населена очень серьезными людьми. Им не до смеха, поскольку все они – участники большой семейно-бытовой войны, которой не видно конца.
Иван Франко считал, что “И. Нечуй-Левицкий рисует в “Кайдашевой семье” горькую картину распада украинского патриархализма под влиянием индивидуалистических действий каждого ее члена”. В самом деле, роль отца у Кайдашей сведена на нет.
Омелько Кайдаш, в сущности, никак не влияет на ход событий в собственном доме. Он плывет по течению, а когда и пробует как-то вступить в домашние распри, то терпит поражение. Образ главы семьи трагикомический: с одной стороны, он богобоязненный, пылко верит в святую Пятницу, которая будто спасает от смерти и не даст утонуть в воде, а с другой – он любит “заглядывать в рюмку”, которая потом его и погубила, кстати, в ту же таки пятницу.
Омелько не может понять и целиком естественного желания сыновей иметь свою землю, т. е. ощущать себя хозяевами.
Родственные распри переходят границу нравственности: Карп даже поднимает руку на родного отца. Формирование мировоззрения Маруси Кайдашихи, как и Омелька, выпало на эпоху крепостничества, она долго “терлась около господ и набралась от них немного панства. К ней прилипла какая-то льстивость в разговоре, уважение к господам.
Она любила целовать их руки, кланялась, подслащивала свой разговор с ними”. И после крепостничества Кайдашиху приглашали как кухарку господа и попы, чем она очень гордилась. Так и изображается демонстрация господских манер Кайдашихи перед семьей Довбишей во время “смотрин”, ее приказы “прошу вас”, над чем смеялось все село (за это Кайдашиха получила прозвище “госпожа экономша”).
Жестокость, эгоизм и лицемерие Кайдашихи показываются именно в отношениях с невестками. Ярким средством, которое характеризует Марусю, является ее язык. Сначала в ее обращениях к Мотре много меда: “мое золото”, “сердце”, “дитя мое”, – а со временем:
“- Дай сюда мотовило! Это не твое, а мое. Принеси от своего отца да и мотай на нем свои жилы, – крикнула Кайдашиха и схватила рукой мотовило…
А. Базилевич. Иллюстрация к повести И. Нечуя-Левицкого “Кайдашева семья” – Дай сюда, а то как пихну, то и ноги задерешь! – кричала Кайдашиха и дергала к себе мотовило… – Это не Мотря, а бендерская чума… – Твои дети такие змеи, как и ты…Наплодила волчат.. ” Не уступает в злословии Кайдашихе и “брыкливая” Мотря, с ее уст звучат реплики наподобие: ” – Не берите от бабы гостинца, так как она воровка! (о Кайдашихе, обращаясь к детям). – У меня свекровь злая змея: ходит по дому, пламенем на меня дышит, а из носа горит дым. На словах, как на цимбалах играет, а где ступит, то под ней лед мерзнет, а как глянет, то от ее глаз молоко киснет”.
Если характеры стариков Кайдашей статические, так как сформированы (представляют целое поколение украинского крестьянства), то у младшего поколения они только формируются. Старший сын Карп в молодом возрасте довольно молчаливый и замкнутый, но, женившись, начинает все откровеннее показывать себя: в одной из ссор он называет отца “иродовой душой” и даже поднимает на него руку. Узнав, что мать закрыла в своем хлеве его коня, хватает ее за плечи, прижимает со всей силы к стене и неистово кричит: “…ешьте меня или я вас съем!”, а потом с палкой гонится за Кайдашихой, пока не вскочила в ставок.
И уже совсем цинично звучат его слова: “Не так жаль мне матери, как жаль сапог!”. Недаром община выбрала Карпа десятским, зная о его жестокости. В пару Карпe Мотря, “брыкливая”, “с перцем”, “рабочая и бойкая”, “кусучая, как муха” – словом, его овеянный мечтой еще в холостяцкие годы идеал.
Она тоже со временем становится все более жестокой (не без “помощи” Кайдашихи).
Когда Карп погнался за матерью из-за уже упомянутого коня, жена подстрекала его: “По спине лупи ее! Выколи палкой ей второй глаз!”. Выразительной характеристикой наделяет Мотрю спокойный и лирический Лаврин, говоря священнику, что жену брата необходимо “посадить в клетку и показывать за деньги, как зверюку на ярмарках”.
А вот Мелашка с Лаврином – полная противоположность Карпу и Мотре. Лишь они остались, так сказать, на уровне человечности и влюбленности, хотя и научились “показывать зубы”, когда речь шла о посягательстве на их добро. Только раз автор сравнил Мелашку с волчицей, когда она защищала своих детей.
Обратите внимание, несмотря на то, что Кайдашиха точила Мелашку “как вода камень”, а Мотря “подкапывалась под нее, будто река под крутой берег”, она все же не уподобляется им, не теряет человеческого достоинства, а идет на прощу в Киев и остается там. Мелашка горько грустит за Лаврином, глубоким лиризмом наполнены ее чувства к нему: “Не жаль мне ни села, ни рода, жаль мне только мужа”. Поэтически изображена и внешность Лаврина: “Веселые, синие, как небо, глаза светились приветливо и ласково.
Тонкие брови, русые мелкие кудри на голове, тонкий нос, румяные губы – все дышало молодой юношеской красотой”.