Образ “жестокого мира” в пьесе А. Н. Островского “Гроза”

Конфликт одной из самых известных пьес А. Н. Островского “Гроза” построен на трагическом противоборстве личности со средой, ее окружающей, – с миром патриархального купечества, “темным царством” города Калинова.
Нужно заметить, что в центре всех пьес Островского, без сомнения, находится мир русского купечества. Однако в “Грозе” он изображен по-новому – впервые драматург резко критически оценивает неподвижность и косность “темного царства”.
Островский сравнивает мир города Калинова со сказочным миром русской

сказки. Все здесь подчинено законам и правилам, неизвестно кем установленным, но неприкосновенным, практически священным. В “Грозе” нет действующих лиц, которые выходили бы за пределы калиновского миропонимания, даже Катерина Кабанова, рвущаяся к другой жизни, не может представить себе, какова жизнь за пределами “темного царства”.
Племянник Дикого Борис, возлюбленный Катерины, напоминает чужеземца, приехавшего в этот сонный “город-государство” из неведомой страны. Но “пришелец” тоже становится одним из подданных калиновского мира, в котором есть злодеи и жертвы. Для слабовольного Бориса не находится иной роли, кроме роли мыслящей, все понимающей, но бессильной жертвы: “А мне, видно, так и загубить свою молодость в этой трущобе”.
Катерина похожа на героиню сказки о “спящей красавице”, однако “пробуждение” вовсе не радует ее. Прекрасный сон – жизнь в родительском доме – был грубо прерван замужеством: “Такая ли я была! Я жила, ни об чем не тужила, точно птичка на воле”.
“Добрый молодец”, Тихон, кажется околдованным злым чародейством калиновской “бабы Яги” – Кабанихи. Он слишком слабоволен, чтобы воспротивиться диктатуре своей матери: “Да как же я могу, маменька, вас ослушаться!”
Сам образ города Калинова – символический образ заколдованного, сонного царства, где ничего не меняется на протяжении веков. Калиновский мир изображен драматургом географически замкнутым и духовно самодостаточным. Недаром странница Феклуша, нахваливая “обетованный” Калинов, рассуждает о неведомых странах, где появились люди с песьими головами, а о Москве говорит так, словно это совсем другой материк, отделенный от Калинова океаном: “Еще у вас в городе рай и тишина… А в Москве-то теперь гульбища да игрища, а по улицам-то индо грохот идет, стон стоит…”
Подобно сказочным злодеям, калиновские самодуры предстают как олицетворение злых, темных сил, повелевающих жизнью города. Так, самодур Дикой творит произвол не только в своей семье (“А каково домашним-то было! После этого две недели все прятались по чердакам да по чуланам”), но и держит в страхе весь город.

А истинной хозяйке Калинова – Кабанихе – нет суда и управы нигде: ни на земле, ни на небе. Марфа Игнатьевна убеждена, что ее поведение и проповедуемые ею устои – единственно верные, потому что исконные: “Али, по-вашему, закон ничего не значит?”
Кабаниха – живой символ города Калинова, где все происходит по раз и навсегда установленному порядку. По ее мнению, нарушение правил и обычаев означало бы светопреставление, разрушение смысла существования: “Что будет, как старики перемрут, как будет стоять, уж и не знаю. Да уж хоть то хорошо, что не увижу ничего”.

Эта героиня смотрит на жизнь как на обряд, не допускающий отклонений и вольностей.
В пьесе нет непосредственных виновников гибели Катерины. Виновники происшедшего с героиней не отдельные персонажи, а весь “жестокий мир” Калинова. Катерина – жертва самого уклада жизни, возникшего еще в незапамятные времена.

И сила этого уклада продолжает удерживать калиновцев в полном повиновении. В лучшем случае героиня находит в них молчаливое сочувствие (Кулигин) или получает советы, как обмануть бдительность Кабанихи (Варвара). Но всегда это приспособленчество, существование в рамках “темного царства”. “Порядок” и “покорность” – вот к чему привыкли калиновцы: “С него, что ль, пример брать!

Лучше уж стерпеть”.
Центральное звено в калиновском миропонимании – идея полного повиновения судьбе. Эта идея определяет жизнь всех персонажей, кроме Катерины. В различных ситуациях и по разным поводам персонажи пьесы утверждают мысль о неизбежности судьбы: “Что ж делать-то, сударь!

Надо стараться угождать как-нибудь”. Перемен в своей жизни они всегда ожидают только “сверху”, не допуская активного личного вмешательства. “Жестокие нравы в нашем городе”, по их мнению, – перст судьбы, поэтому с ними нужно смириться.
Таким образом, “жестокий мир” города Калинова, изображенный в пьесе Островского “Гроза”, – это мир, населенный живыми мертвецами, воспринимающими свое существование как приготовление к “загробной” жизни. Каждый из калиновцев, в той или иной степени, недоволен своей жизнью, но и не помышляет о ее реальном изменении. Все герои пьесы живут под гнетом стародавних обычаев и привычек, принимая их за “высший закон”, “слово Божие”.

Именно поэтому бунт Катерины воспринимается “жестоким миром” Калинова как некое святотатство и безумие, о котором нужно поскорее забыть и вернуться к привычному образу жизни.